- В заключение позвольте рассказать о происхождении названия. В
пятом периоде ЭРМ в западной сфере мировой культуры нарастало
недовольство цивилизацией, выросшей из капиталистической формы
общества. Многие писатели и ученые пытались заглянуть в будущее.
Предчувствие художников внедрялось тревогой в думы передовых людей
перед близящимся кризисом в те годы, когда назревавшие противоречия
заканчивались военными конфликтами. Но с изобретением дальних ракет и
ядерного оружия опасение за грядущую судьбу человечества стало
всеобщим и, разумеется, отразилось в искусстве. В Доме Искусств
хранится картина тех времен. Короткая подпись под ней совершенно
понятна нам: "Последняя минута". На обширном поле рядами стоят
гигантские ракеты, подобные высоким крестам на старинном кладбище.
Низко нависло мутное, бессолнечное небо, угрожающе прочерченное
острыми пиками боевых головок - ужасных носителей термоядерной смерти.
Люди, трусливо оглядываясь, как бы сами в страхе от содеянного, бегут
гуськом к черной пещере глубокого блиндажа. Художник сумел передать
чувство страшной беды, уже неотвратимой, потому что в ответ на гибель
миллионов невинных людей оттуда, куда нацелены крестообразные
чудовища, прилетят такие же ракеты. Погибнут не те, которые бегут в
блиндаж, а изображенные на другой стороне диптиха мужчина и женщина,
юные и симпатичные, преклонившие колени на берегу большой реки.
Женщина прижимает к себе маленького ребенка, а мальчик постарше крепко
уцепился ручонками за отца. Мужчина обнимает женщину и ребят, повернув
голову назад, туда, где из накатывающегося облака атомного взрыва
высунулся гигантский меч, занесенный над жалкими фигурками людей.
Женщина не оглядывается - она смотрит на зрителя, и бесконечная тоска
обреченности на ее лице гнетет каждого, кто видит эту картину. Не
менее сильно выражена беспомощность мужчины - он знает, что все
кончено, и только хочет, чтобы - скорее.
Настроения, аналогичные отраженным в картине, среди людей,
исповедовавших христианскую религию и безоговорочно веровавших в
особенные, мистические, как называли тогда, силы, стоявшие над
природой, появились еще раньше, после первой мировой войны ЭРМ.
Моралисты давно увидели неизбежность распада прежней морали,
исходившей из религиозных догм, вместе с упадком религии, но в отличие
от философов-диалектиков не видели выхода в переустройстве общества.
Примером такой реакции на действительность для нас стала сохранившаяся
от этого периода небольшая книга Артура Линдсея о фантастическом
путешествии на некую планету в системе звезды Арктур. Конечно,
путешествие мыслилось духовно-мистическим. Ни о каких звездолетах
техника того времени еще не могла и думать. На воображаемой планете
происходило искупление грехов человечества. Мрачная, полная тоски
жизнь, обрисованная автором, удивляет богатством фантазии. Планета
называлась Торманс, что на забытом языке означало "мучение". Так
родился миф о планете мучения, который затем был использован,
насколько можно судить, и художниками, и писателями многих поколений.
К мифу о Тормансе возвращались не раз, и это происходило всегда в
периоды кризисов, тяжелой войны, голода и смутного будущего. Для нас
планета Торманс была лишь одной из многих тысяч сказок, канувших в
небытие. Но всем известно, что семьдесят два года назад мы получили по
Великому Кольцу первое известие о странной планете красного солнца в
созвездии Рыси. Историк Кин Рух, извлекший из-под спуда времен
первоисточник мифа, назвал новую планету Тормансом - символом тяжкой
жизни людей в неустроенном обществе.
Глубокий голос Фай Родис умолк, и в зале Совета Звездоплавания
на минуту наступила тишина. Затем на трибуне появился худой человек с
непокорно торчащими рыжими волосами. Его хорошо знала вся планета - и
как прямого потомка знаменитого Рен Боза, первым осуществившего опыт
прямого луча и едва не погибшего при этом, и как теоретика навигации
ЗПЛ. Люди, видевшие памятник Рен Бозу, считали, что Вел Хэг очень
похож на прадеда.
- Вычисления закончены и не противоречат гипотезе Фай. Несмотря
на колоссальную удаленность Торманса, вполне возможно, что те самые
три звездолета, которые ушли с Земли в начале ЭМВ, достигли этой
планеты. Представим, что корабли попали в область отрицательной
гравитации, провалились в нуль-пространство и оттуда, естественно,
соскользнули назад, в один миг пролетев сотни парсеков. При полном
невежестве в астронавигации гибель звездолетов была неизбежной, но их
спасло чисто случайное совпадение точки выхода с планетой, очень
близкой по свойствам нашей Земле. Теперь известно, что планеты нашего
типа вовсе не редкое явление и, как правило, имеются почти в каждой
звездной системе с несколькими спутниками. Поэтому находка такой
планеты сама по себе не удивительна, но выход на нее в бедных звездами
широтах Галактики - это исключительное событие. В древности говорили,
подметив закон предварительного преодоления обстоятельств, что
безумцам сопутствует удача. Так и здесь - безумное предприятие
беглецов с Земли, фанатиков, не захотевших покориться неизбежному ходу
истории, увенчалось успехом. Они шли наугад на только что открытое
тогда скопление темных звезд поблизости от Солнца, не подозревая, что
это пятно, окруженное поясом темного вещества, вовсе не сложная
система звезды-невидимки, а провал, место расползания продольной
структуры пространств, обтекающей ундуляцию Тамаса. Я еще раз
просмотрел записи памятных машин сообщения 886449, сто пятого ключа,
двадцать первой группы информационного центра 26 Великого Кольца.
Описания обитателей Торманса скудны.
Экспедиция с планеты в созвездии Цефея, чье название еще не
переведено на язык Кольца, смогла получить лишь несколько снимков, и
по ним можно судить, что тормансиане весьма похожи на тех людей,
которые предприняли отчаянную попытку много веков назад.
Уже произведен подсчет биполярной вероятности - он равен ноль
четырем. Машина Общего Раздумья по всем округам суммировала "да" с
высоким индексом, и Академия Горя и Радости высказалась тоже за
посылку экспедиции.
Вел Хэг покинул трибуну, и его место занял председатель Совета.
- После такой аргументации решать Совету нечего - мы подчиняемся
мнению планеты!
Сплошное сияние зеленых огней в зале было ответом на слова
председателя. Тот продолжал:
- Совет немедленно приступает к работе по формированию
экспедиции. Самое главное, важнейшее - подбор астронавтов. "Темное
Пламя" - второй наш ЗПЛ - невелик, и мы не сможем послать столько
людей, сколько требуется. Управление звездолетом ведут восемь человек,
все бессменные, кроме навигаторов. Пять человек сверх этого, считая
начальника,- максимум того, что может взять "Темное Пламя" без
невыносимого стеснения людей. Мы с горечью сознаем, что наши ЗПЛ еще
не более чем опытные машины и те, кто их водит, по существу,
испытатели опаснейшего вида передвижения в космосе. Каждый полет,
особенно в неведомую область мира, по-прежнему таит в себе гибельный
риск...
В одном из верхних рядов зала трижды мелькнул красный огонек.
Поднялся молодой человек в широком белом плаще.
- Надо ли подчеркивать опасность? - заявил он.- Вам известно,
насколько это увеличивает приток желающих даже в техническом опыте. Но
речь идет о Тормансе, о возможности соединиться с нашими людьми,
частицей человечества, случайно заброшенной в безмерную даль
пространства!
Председатель покачал головой.
- Вы прибыли недавно с Юпитера и пропустили подробности
обсуждения. Ни капли сомнения нет - мы должны это сделать. Если жители
Торманса - люди с Земли, то наши и их прадеды дышали тем же воздухом,
молекулы которого наполняют наши легкие. У них и у нас общий фонд
генов, общая кровь, как сказали бы в ту эпоху, когда они улетали с
Земли. И если жизнь у них так трудна, как это считают Кин Рух и его
сотрудники, тем более мы обязаны поспешить. Мы в Совете говорили об
опасности как специальном мотиве подбора людей. Напоминаю еще и еще
раз: мы не можем применять силу, не можем прийти к ним ни карающими,
ни всепрощающими вестниками высшего мира. Заставить их изменить свою
жизнь было бы безумием, и потому нужен совсем особый такт и подход в
этой небывалой экспедиции.
- На что же вы надеетесь? - озабоченно спросил человек с
Юпитера.
- Если их беда - как огромное большинство всех бед - от
невежества, то есть слепоты познания, тогда пусть они прозреют. И мы
будем врачами их глаз. Если болезнь от трудных общих условий планеты,
мы предложим им исцелить их экономику и технику - во всех случаях наш
долг прийти как врачам,- ответил председатель, и все члены Совета
поднялись, как один человек, чтобы выразить полное согласие.
- А если они не захотят? - возразил юпитерианец.
Председатель нехотя ответил:
- Обратитесь в Академию Предсказания Будущего. Она уже обсуждает
разные варианты. Нам же, до того как члены Совета разойдутся по
рабочим группам, надо всем вместе решить вопрос о начальнике
экспедиции!
Имя Фай Родис, ученицы Кин Руха, знатока истории ЭРМ, вызвало
сверкание поясов зеленых огней.
- Мне кажется,- добавил председатель, готовясь покинуть
трибуну,- что надо подбирать людей как можно моложе, в том числе и
специалистов корабля. Молодежь по психике ближе к ЭРМ и ЭМВ, чем
зрелые люди, далеко ушедшие по пути самосовершенствования и иногда
плохо понимающие внезапность и силу эмоций молодости.
Председатель улыбнулся бегло и лукаво, представив себе
негодующие заявления, какие будут получены от молодежных групп
информационным центром Совета Звездоплавания.
Место отправления ЗПЛ "Темное Пламя" выбрали так, чтобы его
могло проводить наибольшее количество людей. Степная равнина в кольце
низких холмов на плоскогорье Реват в Индии оказалась в этом смысле
идеальной. Как все первые звездолеты прямого луча, "Темное Пламя"
уходил за пределы солнечной системы на обычных анамезонных моторах и
там, в рассчитанной заранее точке, экранировал свое состояние в нашей
системе пространства-времени. Это давало возможность стать на границу
Тамаса в нуль-пространстве.
Неуклюжая форма звездолета затрудняла его отрыв от Земли.
Приходилось подниматься не на планетарных, а сразу на анамезонных
двигателях. Поэтому первые ЗПЛ не могли взлетать на обычных
космодромах, а лишь в удаленных и пустынных местах.
Двурогие активаторы магнитного поля выдвинулись на защиту.
Собравшиеся на холмах укрылись за металлической сеткой, надев
специальные полумаски, надежно прикрывавшие уши, нос и рот слоем
мягкого пластика. На "рогах" активаторов загорелись сигналы, едва
заметные в свете тропического утра. Зеленый купол огромного корабля
дрогнул, подскочил на десяток метров и замер на те несколько секунд, в
которые магнитные амортизационные шахты внутри корабля набрали полную
мощность. "Темное Пламя" повис, медленно вращаясь вокруг вертикальной
оси. Бледно мерцавший столб анамезона растекался под ним до границ
защитной стены. Внезапно звездолет сделал второй вертикальный прыжок в
небо и сразу исчез. Неожиданность, простота, а также мерзкий режущий
визг совсем не походили на гремящее и торжественное отправление
обычных звездолетов. Гигантские и грозные корабли уходили с Земли
величественно, как бы гордясь своей силой, а этот исчез, словно
убегая.
Провожавшие разошлись несколько разочарованные. Далеко не все
представляли себе опасность ЗПЛ и трудность экспедиции. Лишь пылкое
воображение, или глубокое знание, или и то и другое вместе заставили
часть людей остаться в задумчивости перед опустевшей котловиной,
покрывшейся белым порошком пережженного грунта.
Человеческий разум, как ни обогатился и ни развился за последние
три тысячи лет, все еще воспринимал некоторые явления лишь с одной
внешней их стороны и отказывался верить, что это неуклюжее сооружение
способно почти мгновенно проткнуть пространство, вместо того чтобы
покорно крутиться в нем, как и лучи света, в продолжение тысяч лет по
разрешенным каналам его сложной структуры.
Пользуясь своими магнитными гасителями инерции, "Темное Пламя"
продолжал набирать скорость такими же убийственными для прежних
звездолетов прыжками, и связь с кораблем оборвалась.
Внутри "Темного Пламени", как только приборы СПШ (скорости
пространства Шакти) установились на индексе 0,10129, все члены экипажа
покинули инерционную камеру, разойдясь по своим постам.
В сплющенном сфероиде кабины управления, подвешенном в центре
купола, были только командир корабля Гриф Рифт, Фай Родис и Див
Симбел. Отсчет за отсчетом браковались варианты Шакти - ориентации
звездолета, мгновенно перебираемые электронным мозгом курсового
пульта. Ловкими, молниеносными поворотами рычажков Див Симбел нарочно
вводил помехи на дисторсию кривых тяготения и перебивки, имитируя
случайности Финнегана. Наконец слабое свечение озарило четыре желтые
звездочки в итоговом окошке, и вибрация звездолета успокоилась.
"Темное Пламя" лег на курс. Инженер включил пилотную установку и
замер
над циферблатом устойчивости.
Фай Родис и Гриф Рифт молча встали на диск в полу кабины,
спустивший их на вторую перегородку корабля. Здесь оба астронавигатора
вместе с Соль Саином трудились над расчетами точки входа и точки
выхода - обе должны были быть готовы одновременно, ибо звездолет
скользил на границе Тамаса в нуль-пространстве лишь короткое время,
затраченное на повороты после входа и на выходе. Для продвижения в
нуль-пространстве времени Шакти не существовало. Точность расчета для
навигации этого рода превосходила всякое воображение и не так давно
еще считалась недоступной. Первый ЗПЛ "Нооген" мог выходить лишь в
приблизительно намеченные области пространства. Вероятность ошибок
была велика, что и привело в конце концов к гибели "Ноогена".
После изобретения каскадного метода корреляций стало возможным
определение места выхода с точностью до полумиллиарда километров.
Созданные почти одновременно приборы для "ощупывания" полей тяготения
из нуль-пространства исключили катастрофы от выхода на звезду или иное
опасное скопление материи. На эти приборы возлагали надежды безумно
смелые исследователи Тамаса.
А сейчас Вир Норин и Мента Кор закладывали в машины все
предварительные расчеты, сделанные гигантскими институтами Земли,
чтобы перевести их на конкретные условия в месте аннигиляции
звездолета. Работали не спеша, но и не отвлекаясь. В их распоряжении
было сорок три дня.
Фай Родис жестом простилась с Рифтом и медленно пошла по мягкой
дорожке к своей каюте, расположенной в ряду других по периферии второй
палубы. Присутствие ее не требовалось нигде. Месяцами подготовлявшийся
экипаж корабля и специалисты экспедиции не нуждались ни в каких
указаниях для повседневной работы - условия, уже тысячелетия
существующие для людей Земли. Пока ничего не случится, время Фай Родис
принадлежало ей самой, тем более что множество дел было неизмеримо
выше ее компетенции. Толстая дверь из волокнистого силиколла
автоматически открылась и закрылась, пропустив Фай Родис. Она усилила
приток воздуха в каюту и придала ему свой излюбленный аромат - свежий,
теплый запах нагретых солнцем африканских степей. Слабо гудели стены
каюты, будто и в самом деле вокруг простиралась обдуваемая ветром
саванна.
Фай Родис села на низкий диван, подумала и соскользнула на белый
жесткий ковер перед магнитным столиком. Среди прилепившихся к его
поверхности вещей стояла оправленная в золотистый овал небольшая
диорама. Родис подвинула незаметный рычажок, и маленькая вещица
превратилась в просвет необъятной дали живых и сильных красок природы.
Над спускавшейся в неизвестность синеватой равниной летел хрупкий
парящий аппарат в виде неуклюжей платформы, с грубо торчащими углами,
кривыми стойками и запыленным верхом. Уцепившись за какой-то рычаг, на
нем стояли двое молодых людей. Юноша с резкими чертами лица крепко
держал за талию девушку монгольского типа. Ее черные косы взвивались
на ветру, а одна рука была поднята вверх - не то сигнал, не то жест
прощания. Угрюмая пыльная равнина с чахлой растительностью сбегала в
таившуюся впереди пропасть, прикрытую валом густых желтых облаков. Эта
странная вещь досталась Родис от учителя Кин Руха, который видел в ней
соответствующую его мечтам символику. Для Кин Руха, окончательно
раскрывшего инфернальность прошедших времен, эта диорама стала
связующей с теми давно исчезнувшими людьми, наследником мыслей и
чувств которых он явился, чтобы оценить и понять неизмеримую силу их
подвигов. Тех, кто не примирился с безвыходным кругом страданий,
страха, болезней и тоски, оцепившими Землю с древних геологических
эпох и до той поры, когда в ЭМВ удалось наконец построить подлинно
высшее общество - коммунистическое.
Очень трудна работа историка, особенно когда ученые стали
заниматься главным - историей духовных ценностей, процессом
перестройки сознания и структурой ноосферы - суммы созданных человеком
знаний, искусства и мечты.
Подлинные носители культуры раньше составляли ничтожное
меньшинство. Исчезновение духовных ценностей, кроме дворцовых
предметов искусства, из археологической документации совершенно
естественно. Нередко исчезали в руинах и под пылью тысячелетий целые
островки высоких культур, обрывая цепочку исторического развития. С
увеличением земного населения и развитием монокультуры европейского
типа историкам удалось перейти от субъективных догадок к подлинному
анализу исторических процессов. С другой стороны, стало трудно
выяснять истинное значение документации. Дезинформация и чудовищная
ложь стали орудиями политической борьбы за власть. Весь пятый период
ЭРМ, изучению которого Фай Родис посвятила себя, характерен
колоссальными нагромождениями псевдоисторических произведений именно
этого рода. В их массе тонут отдельные документы и книги, отражающие
истинное сочетание причин и следствий.
Фай Родис вспоминала странное чувство ужаса и отвращения,
приходившее к ней, по мере того как она углублялась в избранную эпоху.
В сосредоточенных размышлениях она как бы перевоплощалась в некоего
среднего человека тех времен, односторонне образованного, убого
информированного, отягощенного предрассудками и наивной, происходившей
от незнания верой в чудо.
Ученый тех времен казался глухим эмоционально; обогащенный
эмоциями художник - невежественным до слепоты. И между этими
крайностями обыкновенный человек ЭРМ, предоставленный самому себе, не
дисциплинированный воспитанием, болезненный, теряющий веру в себя и
людей и находящийся на грани нервного надлома, метался от одной
нелепости к другой в своей короткой жизни, зависевшей от множества
случайностей.
Самым ужасным казалось отсутствие ясной цели и жажды познания
мира у очень многих людей, без интереса глядевших в темное, не
обещавшее никаких существенных изменений будущее с его неизбежным
концом - смертью.
Начинающая двадцатипятилетняя исследовательница явилась к
учителю с поникшей головой. Фай Родис всегда считала себя способной к
трудному поприщу древней моноистории, но теперь она почувствовала свою
эмоциональную слабость. Фай Родис захотелось спуститься в еще большую
древность, где отдельные очаги цивилизаций не давали возможности для
моноисторического синтеза и казались гораздо прекраснее. Недостаток
фактов давал простор домыслам, осветленным представлениями Эры
Встретившихся Рук. Сохранившиеся произведения искусств одевали то
немногое, что было известно, ореолом большого духовного взлета.
Кин Рух, не скрывая улыбки, предложил Фай продолжать изучение
ЭРМ еще год. Когда Родис стала видеть, как в неустроенной жизни ЭРМ
выковывались духовные, морально-этические основы будущего мира, она
была поражена и полностью захвачена картиной великой борьбы за знание,
правду, справедливость, за сознательное завоевание здоровья и красоты.
Впервые она поняла казавшуюся загадочной внезапность перелома хода
истории на рубеже ЭМВ, когда человечество, измученное существованием
на грани всеистребительной войны, раздробленное классовой,
национальной и языковой рознью, истощившее естественные ресурсы
планеты, совершило мировое социалистическое объединение. Сейчас, из
дали веков, этот гигантский шаг вперед производил впечатление
неожиданного прыжка. Прослеживание корней будущего, поразительной
уверенности в светлом и прекрасном существе человека стало для Фай
Родис главным делом жизни. И теперь, через пятнадцать лет, по
достижении ею сорокалетней зрелости, оно привело ее к руководству
небывалой экспедицией в чудовищно отдаленный мир, похожий на земной
период конца ЭРМ,- олигархический государственный капитализм, каким-то
способом остановленный в считавшемся неотвратимым историческом
общественном развитии. Если это так, то там встретится опасное,
отравленное лживыми идеями общество, где ценность отдельного человека
ничтожна и его жизнь без колебания приносится в жертву чему угодно -
государственному устройству, деньгам, производственному процессу,
наконец, любой войне по любому поводу.
Ей придется стать лицом к лицу с этим миром, и не только как
бесстрастному исследователю, чья роль - смотреть, изучать и доставить
на родную планету собранные материалы. Ее выбрали, конечно, не за ее
ничтожные научные достижения, а как посланницу Земли, женщину ЭВР,
которая со всей глубиной чувств, тактом и нежностью сможет передать
потомкам родной планеты радость светлой жизни коммунистического мира.
Фай Родис отстраняющим жестом выключила диораму. Взять с собой
частицу мечты учителя - что это, как не отголосок ее прежнего смятения
от познания ЭРМ! Сейчас, в тот момент, когда звездолет мчится
навстречу неизвестной судьбе, она смотрела на летящую девушку, как на
подругу. Та стояла в полной готовности, подняв для сигнала тонкую
руку, перед спуском в пропасть. И Родис тоже скоро станет перед
смертельно опасным для всего чужого миром Торманса. Ее спутники будут
ждать от нее решающего сигнала.
Фай Родис передвинула рычажок под подушкой дивана, и часть
стенки каюты превратилась в зеркало. С минуту она изучала в нем свое
лицо, ища сходства с трагически напряженным лицом девушки. Однако
твердое, правильное лицо зрелой женщины ЭВР с идеально вылепленной
структурой сильного костяка, проступающей под выразительными мышцами и
безупречной кожей, сильно отличалось от полудетского выражения девушки
ЭРМ даже в очень похожих переживаниях.
Предчувствие испытаний и тревога за успех экспедиции углубили
серьезность зеленых глаз Фай Родис, резче очертили упрямый и твердый
вырез губ.
Фай Родис шире раскрыла глаза и подняла руку - жестом летящей на
платформе, но зеркало отразило его патетическим и забавным. Коротко
рассмеявшись, Родис убрала зеркало, сбросила платье и легла на диван,
расслабив тело и уставив взгляд на синеватый, чуть светящийся шар над
головой. Она оставалась в неподвижности около трех часов, пока в
системе концентрических кругов на потолке не загорелась желтая точка и
не раздался слабый звон. Фай Родис сделала несколько гимнастических
упражнений. Еще несколько минут - и перед зеркалом стояла другая
женщина, казавшаяся строже и суровее в мягкой облегающей одежде
астронавта и с короткой, плотно уложенной прической. Она надела
тяжелый сигнальный браслет на левую руку и вышла из каюты.
В круглом помещении, тоже на центральной оси корабля, под
пилотским сфероидом и вычислительными машинами, уже собрались
участники экспедиции. Ожили циферблаты дублерных приборов, и в тот же
миг через люк в потолке в зал скользнули Мента Кор и Див Симбел. Тихо
запела настроенная на си бемоль струна ОЭС, показывая, что все
нормально в работе охранителей электронных связей. Звездолет более не
требовал внимания и шел по заданному курсу в направлении
галактического полюса.
Выжидательная тишина заставила Фай Родис сразу приступить к
самому трудному - разделить людей на высаживающихся и остающихся в
неприкосновенной команде корабля. Она начала с показа снимков,
переданных чужой экспедицией из Цефея по Кольцу. Они достигли бы Земли
обычным путем еще через два с половиной тысячелетия, если бы ЗПЛ с
планет в области созвездия Дракона не шел в нашу часть Галактики и не
доставил бы сообщения в 26-й сегмент Великого Кольца.
Экспедиция цефеян только два раза облетела планету Торманс и, не
получив разрешения на посадку, удалилась, сделав общую съемку планеты
и ее обитателей по перехваченным телепередачам.
Красное солнце Торманса - обычная звезда для земного наблюдателя
- находилось в созвездии Рыси - темной, бедной звездами области
высоких широт Галактики.
Никому бы не пришло в голову, что в этой глубине пространства
смогли обосноваться жители Земли. Но переданные по Кольцу снимки не
оставляли сомнения - это совершенно похожие на землян люди.
Трудно было судить о цвете их кожи - пожалуй, она не отличалась
от более смуглых землян. Узкие и длинные глаза казались непроницаемо
темными, косые, поднятые к переносице брови придавали лицам слегка
трагическое выражение. Антропологи находили в профилях жителей
Торманса черты монголоидной уплощенности, а небольшой рост и слабое,
большей частью неправильное телосложение тоже напоминало людей конца
ЭРМ и начала ЭМВ.
Поверхность планеты, снятая в разрывах облачного покрова, не
походила на Землю. Скорее ее можно было сравнить с планетой Зеленого
Солнца. Показатель лучевого зондирования говорил наметанному взгляду
планетографов о небольшой, в сравнении с океанами Земли, глубине морей
Торманса.
По-видимому, толщина атмосферы Торманса равнялась земной. Алое
солнце освещало вращавшуюся "лежа" планету, ось которой совпадала с
линией орбиты, и ее бег вокруг светила был стремительнее, чем у Земли.
- Если растительность и, следовательно, состав атмосферы здесь
похожи на наши, если здесь нет каких-либо особо болезнетворных
организмов, то на этой планете жить легко, - нарушил молчание Тор
Лик.- Здесь должны отсутствовать резкие перемены климата, избыток
радиации, землетрясения, ураганы и другие катастрофические явления,
которые нам пришлось так долго смягчать.
- По-видимому, вы правы,- подтвердил Гриф Рифт.- Но зачем же
тогда Торманс? Может быть, состояние планеты не так уж плохо и учитель
Фай Родис только воскресил миф прошлого? Говорили, что он чересчур
смело наименовал планету, основываясь лишь на предварительных данных.
Орбитальные демографические профили экспедиции цефеян показали
численность населения порядка пятнадцати миллиардов человек. Оборот
водной массы и характер рельефа свидетельствует о невозможности
биологического процветания столь большого числа людей. Избежать голода
можно, если на планете сделаны или приняты по Кольцу научные открытия
в производстве синтетической пищи, минуя посредство организмов высшего
порядка. С Великим Кольцом они не сообщаются, а отказ в приеме чужого
звездолета целой планетой говорит о существовании замкнутой
централизованной власти, для которой невыгодно появление гостей из
космоса. Следовательно, эта власть опасается высоких познаний
пришельцев, что показывает низкий ее уровень, не обеспечивающий
должной социально-научной организации общества. Никто другой не
ответил на зов звездолета цефеян. Это значит, что олигархический строй
не позволяет пользоваться мощными передатчиками никому, даже в
чрезвычайных случаях.
- В таком случае на планете имеет место подавление
индивидуальных интересов, ведь звездолет - такое событие, на которое
должны были откликнуться миллионы людей,- сказала Фай Родис,- а из
истории планет известно, что такая система всегда совпадает с научной
отсталостью и техническим регрессом.
- Кин Рух прав! - воскликнула Чеди Даан.- Огромное население без
ускоренного прогресса быстро истощит ресурсы планеты, ухудшит условия
жизни, еще ослабит прогресс - словом, кольцо замкнулось.
- Подобными словами мой учитель обосновывал свое наименование
планеты, ибо мучение людей по формуле инфернальности в таких условиях
неизбежно,- подтвердила Фай Родис.
- Вы подразумеваете старую формулу или ее новую разработку,
данную Кин Рухом?
- И то, и другое. Теория выдвинута и названа одним философом и
ученым ЭРМ.
- Я знаю,- ответила Чеди Даан,- это был Эрф Ром, живший в пятом
периоде.
- Мы обсудим теорию позднее. Став спутником Торманса, мы сможем
наблюдать его жизнь,- сказала Фай Родис.- А сейчас разделимся на две
группы. Каждый будет готовиться к многогранной просветительской
деятельности, которая ждет как остающихся охранять "Темное Пламя",
так
и тех, кто ступит на запретную почву планеты.
- Но если они снова не захотят? - спросил Див Симбел.
- Я придумала прием, который откроет нам доступ на планету,-
ответила Фай Родис.
- Кого вы возьмете из команды корабля? - спросил Соль Саин.
- Кроме меня и трех специалистов экспедиции, то есть Чеди,
Тивисы и Тора, необходимы врач, технолог и вычислитель высшего класса,
владеющий методами стохастики. В качестве технолога высадится Гэн
Атал, обязанность которого по броневой защите корабля возьмет Нея
Холли, вычислителем будет первый астронавигатор Вир Норин, а врач -
она у нас одна.
- Благодарю, Фай,- Эвиза послала воздушный поцелуй, а Вир Норин
обрадованно кивнул, не сводя с Фай Родис глаз, и легкий румянец
окрасил его щеки, бледные от напряженной работы последних месяцев в
тесных помещениях корабля.
Гэн Атал плотно сжал тонкие губы, и глубокая вертикальная
морщина легла между его бровей.
- А как же я? - недовольно воскликнула Олла Дез.- Я
подготовилась к высадке и нахожусь в самой лучшей форме. Я думала, что
тоже смогу выполнять двоякую роль исследователя и демонстратора!
Показать Тормансу пластические танцы...
- И вы покажете, Олла, несомненно,- возразила Фай Родис,- через
экран нашего корабля. Вы нужны здесь - для связи с личными роботами и
отдаленной съемки. Впрочем, если все будет благополучно, то каждый из
нас будет гостем Торманса.
- А пока расчет на самое худшее,- поморщилась Олла Дез.
- На худшее, но не самое,- сказала Фай Родис.