http://www.rufs.ru/abs

- Одну минуточку, - вмешался я. - у Константина конс-

тантиновича девяносто четыре родителя пяти полов, двести

шесть детей пяти различных полов и триста девяносто

шесть срубтропцев пяти различных полов.

Эффект моего сообщения превзошел все ожидания. Лавр

Федотович в замешательстве взял бинокль и поднес его ко

рту. Хлебовводов беспрерывно облизывался. Фарфуркис

яростно листал записную книжку.

На Выбегалло надеяться не приходилось, и я готовился

к генеральному сражению - углублял траншеи до полного

профиля, оборудовал отсечные позиции, погреба ломились

от боеприпасов, артилеристы застыли у орудий, пехоте бы-

ло выдано по чарке водки. Тишина тянулась, набухала гро-

зой, насыщалась эликтричеством, и рука моя уже легла на

телефонную трубку - я готов был скомандовать упреждающий

атомный удар, однако все это - ожидание рева, грохота,

лязга окончилось пшиком. Хлебовводов вдруг оскаблился,

наклонился к уху Лавра Федотовича и принялся ему что-то

нашептывать, бегая по углам замаслившимися глазками.

Лавр Федотович опустил обслюненный бинокль, прикрылся

ладонью и произнес вздрогнувшим голосом:

- Продолжайте докладывать, товарищ зубо.

Комендант с готовностью отложил список родственников

и зачитал:

- Пункт двенадцатый. Адрес постоянного места жительс-

тва: галактика, звезда антарес, планета Константина, го-

сударство Константин, город Константинов, вызов

457/142-9, все.

- Протестую, - сказал Фарфуркис окрепшим голосом.

Лавр Федотович благосклонно взглянул на него, опала

кончилась и Фарфуркис со слезами счастья на глазах зата-

рахтел:

- Я протестую! В описании возраста допущена явная не-

лепость. В анкете указана дата рождения - двести тринад-

цатый год до новой эры. Если бы это было так, то делу но-

мер семьдесят два было бы сейчас более двух тысяч лет,

что на две тысячи лет превышает Максимальный известный

науке возраст. Я требую уточнить дату и наказать винов-

ного.

Хлебовводов ревниво спросил:

- А может быть он горец, откуда вы знаете?

- Но позвольте! - вскричал Фарфуркис. - даже горцы...

- Не позволю я, - сказал хлебоводов. - не позволю я вам

преуменьшать достижений наших славных горцев! Если хоти-

те знать, то Максимальный возраст наших горцев предела

не имеет! - и он победно поглядел на Лавра Федотовича.

- Народ... - произнес Лавр Федотович. - народ вечен.

пришельцы приходят и уходят, а народ наш, пребывает во-

веки.

Фарфуркис и Хлебовводов задумались, прикидывая, в чью

пользу высказался председатель. Ни тому, ни другому рис-

ковать не хотелось. Один был на гребне, не желал из-за

какого-то пришельца с этого гребня ссыпаться, другой

глубоко внизу, висел над пропастью и ему только что была

сброшена спасительная бечевка. А между тем Лавр Федото-

вич произнес:

- У вас все, товарищ зубо? Вопросы есть? Нет вопро-

сов? Есть предложение вызвать дело, поименованное конс-

тантиновым Константином. Других предложений нет? Пусть

дело войдет.

Комендант закусил, вытащил из кармана перламутровый

шарик, и зажмурившись, сильно сжал его между пальцев.

раздался звук откупориваемой бутылки, и рядом с демонст-

рационным столом появился Константин. По-видимому, вызов

захватил его во время работы: он был в комбинезоне, за-

ляпанном флюоресцентной смазкой, передние руки у него

были в рабочих металлических перчатках, а задние он то-

ропливо вытирал о спину. Все четыре глаза его хранили

озабоченное выражение. В комнате распространился сильный

запах большой химии.

- Здравствуйте, - сказал Константин обрадованно, сооб-

разив, наконец, куда попал. - наконец-то вы меня вызвали.

правда, дело мое пустяковое, неловко даже вас беспоко-

ить, но я в безвыходном положении, и мне только остает-

ся, что просить о помощи. Чтобы не задерживать долго ва-

ше внимание, что мне нужно, - и он принялся загибать

пальцы на правой передней руке. - лазерную сверлильную

установку, но самой высокой мощности. Плазменную голов-

ку, у вас такие есть, я знаю. Два инкубатора на тысячу

яиц каждый. Для начала мне этого хватит, но хорошо бы

еще квалифицированного инженера, и чтобы разрешили рабо-

тать в лабораториях фианаа.

- Так какой же это пришелец? - с изумлением и негодо-

ванием произнес хлебоводов. - какое он, я спрашиваю, при-

шелец, если я каждый день вижу его в ресторане? Вы, соб-

ственно, гражданин, кто такой и как сюда попали?

- Я - Константин из системы антареса... - Константин

смутился. Я думал, что вы уже все знаете... Меня уже

спрашивали, я анкеты заполнял... - он заметил выбегаллу и

приветливо ему улыбнулся. Ведь вы меня спрашивали, верно?

Хлебовводов тоже обратился к выбегалле.

- Так это, по-вашему, пришелец? - язвительно спросил

он.

- Эта... - сказал Выбегалло с достоинством. - современ-

ная наука не отрицает, значит, возможности прибытия при-

шельцев, товарищ Хлебовводов, надо быть в курсе дела.

это официальное мнение, и гораздо более ответственных

научных работников... Джордано бруно, например, высказы-

вался по этому вопросу вполне официально... Академик во-

лосьянис, левон альфредович тоже... И... Эта... Писатели

уэлс, например, или, скажем, чугонец....

- Странные какие-то дела творятся, - сказал хлебовво-

дов с недоверием. - пришельцы какие-то странные пошли...

- Я вот смотрю фотографию в деле, - подал голос

Фарфуркис. - и вижу, что это общее сходство имеется, но у

товарища на фотографии две руки, а у этого неизвестного

гражданина - четыре. Как это с точки зрения науки может

быть об'яснено?

Выбегалло разразился длиннейшей французской цитатой,

смысл которой сводился к тому, что некий артур любит по

утру выйти на берег моря, предварительно выпив чашку шо-

колада. Я перебил его и сказал:

- Костя, встаньте, пожалуйста, к товарищу Фарфуркису

лицом.

Константин повиновался.

- Так, так, так, - сказал Фарфуркис. - с этим мы разоб-

рались... Должен вам сказать, Лавр Федотович, что сходс-

тво фотографии с этим вот товарищем несомненное. Вот че-

тыре глаза я вижу... Да, четыре, носа нет.. Рот крючком.

все правильно.

- Ну не знаю, - сказал хлебоводов. - а о пришельцах яс-

но писали в прессе, и утверждалось там, что если бы при-

шельцы существовали, они дали бы о себе знать. А пос-

кольку, значит

, не дают о себе знать, то их и нет, а

есть выдумка, недобросовестных лиц... Вы - пришелец? -

гаркнул о вдруг на Константина.

- Да, - сказал Константин, попятившись.

- Знать вы о себе давали?

- Я не давал, - сказал Константин. - я вообще не соби-

рался у вас приземляться. Дело в том, по-моему...

- Нет уж, гражданин хороший, ты мне это бросьте.

именно в этом и есть дело. Дал о себе знать - милости

просим, хлеб-соль выносим, пей-гуляй. А не дал - не

обессудь амфибрахий, а мы тут тоже деньги не даром полу-

чаем. Мы тут работаем и отвлекаться на посторонних не

можем. Таково мое общее мнение.

- Грррм, - произнес Лавр Федотович. - кто еще желает

высказаться?

- Я, с вашего позволения, - попросил Фарфуркис, - това-

рищ Хлебовводов в целом верно изобразил положение вещей.

однако, мне кажется, что несмотря на загруженность рабо-

той, мы не должны отмахиваться от товарища. Мне кажется,

мы должны подойти более индивидуально к этому конкретно-

му случаю. Я - за более тщательное раследование, никто

не должен получить возможность обвинять нас в поспещнос-

ти, бюрократизме и бездушии, с одной стороны, а также

халатности, прекраснодушии и отсутствие бдительности с

другой стороны. С позволения Лавра Федотовича я предло-

жил бы провести дополнительный опрос гражданина констан-

тина с целью выяснения его личности.

- Чего это мы будем подменять собой милицию? - сказал

Хлебовводов, чувствуя, что поверженный соперник вновь

неудержимо лезет вверх по склону.

- Прошу прощения! - сказал Фарфуркис. - не подменять

собой милицию, а содействовать исполнению духа и буквы

инструкции, где в параграфе девятом главы первой части

шестой сказано по этому поводу... - голос его повысился

до торжественной звонкости. -'в случае, когда администра-

ция совместно с научным консультантом, хорошо знающим

местные условия, произвели идентификацию, которая вызы-

вает сомнения у тройки, надлежит произвести дополнитель-

ное изучение дела на предмет уточнения идентификации

совместно с уполномоченным тройки или на одном из засе-

даний тройки'. Что я и предлагаю.

- Инструкция, инструкция, - сказал Хлебовводов

гнусаво. - мы будем по инструкции, а он нам тут голову

будет морочить, жулик четырехглазый... Время у нас будет

отнимать, народное время! Воскликнул он, страдальчечки

косясь на Лавра Федотовича.

- Почему же это я жулик? - осведомился Константин с

возмущением. - вы меня оскорбляете, гражданин хлебовво-

дов. И вообще, я вижу, что вам совершенно безразлично,

пришелец я или не пришелец, вы только стараетесь подси-

деть гражданина Фарфуркиса, и выиграть в глазах гражда-

нина Вунюкова...

- Клевета! - наливаясь кровью, заорал Хлебовводов. -

оговаривают! Да что же это, товарищи? Двадцать пять лет,

куда прикажут... Ни одного взыскания... Всегда с повыше-

нием.

- И опять врете, - хладнокровно сказал Константин. -

два раза вас выгоняли без всякого повышения.

- Да это навет! Лавр Федотович!... - товарищи!... Мно-

го на себя берете гражданин Константинов! Еще посмотрим,

чем ваша сотня родителей занималась, что это были за ро-

дители... Набрал, понимаете, родственников целое учреж-

дение...

- Грррм, - проговорил Лавр Федотович. - есть предложе-

ние прекратить прения и подвести черту. Другие предложе-

ния есть?

Наступила тишина. Фарфуркис, не слишком скрываясь,

торжествовал, Хлебовводов утирался платком, а Константин

пристально вглядывался в Лавра Федотовича, явно тщась

прочесть его мысли, или хотя бы проникнуть в его душу,

однако было видно, что его старания пропадают втуне и в

четырехглазом безносом лице его виделась мне все более

отчетливая разочарованность опытного кладоискателя, ко-

торый отвалил заветный камень, засунул руку по плечо в

древний тайник, и никак не может там нащупать ничего,

кроме липкой паутины и каких-то неопределенных крошек.

- Поскольку других предложений не поступает, - провоз-

гласил Лавр Федотович, - приступим к расследованию дела.

слово предоставляется... - он сделал томительную паузу,

во время которой хлебов водов чуть не умер, - товарищу

Фарфуркису.

Хлебоводов, очутившись на дне зловонной пропасти, бе-

зумными глазами следил за полетом стервятника, совершав-

шего круг за кругом в недоступной теперь ведомственной

синеве. Фарфуркис же не торопился начинать. Он проделал

еще пару кругов, обдавая хлебоводова пометом, затем

уселся на гребне, почистил перышки, охорашиваясь и ко-

кетливо поглядывая на Лавра Федотовича и наконец присту-

пил:

- Вы утверждаете, товарищ Константинов, что вы есть

пришелец с иной планеты. Какими документами вы могли бы

подтвердить это ваше заявление?

- Я мог бы показать вам бортовой журнал, - сказал кон-

стантин, но во-первых, он не транспортабелен, а,

во-вторых, я вообще не хотел бы затрудняться и затруд-

нять вас какими-то доказательствами. Ведь я пришел сюда,

чтобы просить у вас помощи. Всякая планета, входящая в

космическую конвенцию, обязана оказывать помощь потер-

певшему аварию. Я уже сказал, что мне нужно, и теперь

только жду ответа. Может быть, вы не способны оказать

мне помощь. Тогда лучше скажите об этом прямо... Тут нет

ничего постыдного...

- Минуточку, - прервал его Фарфуркис, - вопрос о компе-

тентности настоящей комиссии в смысле оказания помощи

представителям иных планет мы пока отложим. Наша задача

сейчас - идентифицировать вас, товарищ Константинов, как

такового представителя... Минуточку, я еще не кончил. Вы

упомянули бортовой журнал, и упомянули, что он, к сожа-

лению, не транспортабелен. Но может быть, тройка получит

возможность осмотреть оный журнал непосредственно на

борту вашего корабля?

- Нет, это тоже невозможно, - вздохнул Константин. Он

внимательно изучал Фарфуркиса.

- Ну уж, это ваше право, - сказал Фарфуркис. - но в та-

ком случае вы, может быть, представите нам какую-нибудь

другую документацию, могущую служить удостоверением ва-

шего происхождения?

- Я вижу, - сказал Константин с некоторым удивлением, -

что вы действительно хотите убедиться в том, что я при-

шелец. Правда мотивы ваши мне не совсем понятны... Но не

будем об этом. Что касается доказательств, то неужели

мой внешний вид не наводит вас на правильные умозаключе-

ния?

Фарфуркис с сожалением покачал головой.

- Увы, - сказал он, - все обстоит не так просто. Наука

не дает нам вполне четкого представления о том, что есть

человек. Это естественно. Если бы, например, наука опре-

делила людей, как существ с двумя глазами и с двумя ру-

ками, то значительные слои населения, обладающие лишь

одной рукой или вообще безрукие, оказались бы в ложном

положении, с другой стороны, медицина в наше время тво-

рит чудеса. Я сам видел по телевизору собак с двумя го-

ловами и с шестью лапами, и у меня нет никаких основа-

ний...

- Тогда может быть, вид моего корабля... Вид доста-

точно необычный для вашей земной техники...

Вновь Фарфуркис покачал головой.

- Вы должны понимать, - мягко сказал он, - что в наш

век, атомный век, члена общественного органа, имеющего

специальный пропуск, трудно удивить каким бы то ни было

техническим сооружением.

- Я могу читать мысли, - сообщил Константин, он явно

заинтересовался.

- Телепатия антинаучна, - мягко сказал Фарфуркис. - мы

в нее не верим.

- Вот как? - удивился Константин. - странно... Но пос-

лушайте, что я сейчас скажу, вот вы, например, намерены

рассказать мне о казусе с "наутилусом', а вот гражданин

Хлебовводов...

- Навет! - хрипло закричал Хлебовводов и Константин

замолк.

- Поймите нас правильно, - проникновенно сказал фар-

фуркис, прижимая руки к полной груди. - мы ведь не утвер-

ждаем, что телепатия не существует. Мы утверждаем лишь,

что телепатия антинаучна и мы в нее не верим. Вы упомя-

нули про казус с подводной лодкой "наутилус', но ведь

хорошо известно, что это лишь буржуазная утка, сфабрико-

ванная для того, чтобы отвлечь внимание народов от на-

сущных проблем сегодняшнего дня. Так что ваши телепати-

ческие способности, истинные или вами воображаемые, яв-

ляются лишь фактом вашей личной биографии, каковая и

есть в настоящее время об'ектом нашего расследования. Вы

чувствуете закнутый круг?

- Чувствую, - согласился Константин, - и если бы я,

скажем, при вас сейчас немного полетал?

- Это было бы, конечно, интересно. Но мы к сожалению,

сейчас на работе, и не можем предаваться зрелищам, даже

самым захватывающим.

Константин вопросительно поглядел на нас. Мне каза-

лось, что положение безнадежно, мне было вообще не до

шуток: Константин этого не понимал, но большая круглая

печать уже висела над ним, как дамоклов меч, а Эдик все

возился со своей игрушкой, и я не знал что делать. Можно

было только тянуть время и я сказал:

- Давай костя.

Костя дал. Сначала он давал несколько вяло, осторож-

ничал, боялся что-нибудь поломать, но постепенно увлек-

ся, и продемонстрировал ряд чрезвычайно эффектных экзер-

сисов с пространственновременным континуумом с различны-

ми трансформациями живого коллоида и критическим состоя-

нием органов отражения. Когда он остановился, у меня

кружилась голова, пульс неистовствовал, трещало в ушах,

и я еле расслышал усталый голос пришельца:

- Время уходит. Мне некогда. Говорите что вы решили.

И ему опять никто не ответил. Лавр Федотович задумчи-

во вертел длинными пальцами коробочку диктофона. Умное

его лицо было спокойным и немного печальным. Хлебовводов

ни на что не обращал внимания или делал вид, что не об-

ращает. Он нацарапал еще одну записку, перебросил ее зу-

бо, а тот внимательно прочитал ее и бесшумно пробежал

пальцами по клавиатуре информационной машины. Фарфуркис

листал справочник, уставясь в страницы невидящими глаза-

ми. А Выбегалло мучился. Он кусал губы, морщился, и даже

тихонько покряхтывал. Из машины сухим щелчком вылетела

белая карточка. Зубо подхватил ее и передал хлебовводо-

ву.

Я посмотрел на Эдика. Эдик держал реморализатор на

раскрытой ладони. Вглядываясь одним глазом в зеркальное

окошечко, он осторожно подкручивал маленький верньер. Я

затаил дыхание и стал смотреть и слушать.

- Скачок в тысячу лет, - тихо сказал Выбегалло.

- Скачок назад, - проговорил Фарфуркис сквозь зубы. Он

все листал справочник.

- Я не знаю, как мы теперь будем работать, - сказал

Выбегалло. Мы заглянули в конец задачника, где все отве-

ты.

- Но вы еще не видели ответов, - возразил Фарфуркис. -

хотите видеть?

- Какая разница, - сказал Выбегалло. - раз мы знаем,

что ответы есть. Скучно искать, когда совершенно точно

знаешь, что кто-то уже нашел.

Пришелец ждал, переплетя руки. Ему было неудобно в

кресле с низкой спинкой, и он сидел, напряженно выпрямив-

шись. Его круглые немигающие глаза неприятно светились

красным. Хлебовводов отшвырнул карточку, написал вторую

записку, и зубо вновь склонился над клавиатурой.

- Я знаю, что мы должны отказаться, - сказал

Выбегалло. -я знаю, что мы двадцать раз проклянем себя за

такое решение.

- Это еще не самое плохое, что с нами может случить-

ся, сказал Фарфуркис. -хуже, если нас двадцать раз прокля-

нут другие.

- Наши внуки, и может быть, даже дети уже воспринима-

ли бы все, как данное.

- Моральный критерий гуманизма, - сказал Выбегалло,

слабо усмехнувшись.

- Нам не должно быть безразлично, что именно наши де-

ти будут воспринимать как данное.

- У нас нет других критериев, - возразил Фарфуркис.

- К сожалению, - сказал Выбегалло.

- К счастью, коллега, к счастью. Всякий раз, когда

человечество пользовалось другими критериями, оно жесто-

ко страдало.

- Я знаю это. Я хотел бы это не знать, - Выбегалло

посмотрел

На Лавра Федотовича. - проблемма, которую мы здесь ре-

шаем, поставлена некорректно. Она базируется на смутных

понятиях, на неясных формулировках, на интуиции. Как

ученый, я не берусь решать эту задачу точно. Остается

одно, быть человеком. Со всеми вытекающими отсюда пос-

ледствиями. Я - против территориального контакта... Это

ненадолго, - возбужденно выкрикнул он, всем телом подав-

шись в сторону неподвижного пришельца. - вы должны нас

правильно понять... Я уверен, что это - ненадолго. Дайте

нам время, мы ведь так недавно вышли из хаоса, мы еще по

пояс в хаосе... - он замолчал и уронил голову на руки.

Лавр Федотович посмотрел на Фарфуркиса.

- Я могу сейчас повторить лишь то, что говорил рань-

ше, негромко сказал Фарфуркис. - меня никто ни в чем не

переубедит. Я против всякого контакта на исторически

длительные сроки... Я абсолютно уверен, - вежливо добавил

он. - что высокая договаривающаяся сторона восприняла бы

всякое иное решение, как свидетельство самонадеянности и

социальной незрелости. - он коротко поклонился в сторону

пришельца.

- Вы? - вопрсительно произнес Лавр Федотович.

- Категорически против всякого контакта, - отозвался

Хлебовводов, продолжая писать. - категорически и

безусловно. - он перебросил зубо очередную записку. -

обоснований не приведу, но прошу оставить за мной право

сказать еще несколько слов по этому поводу через десять

минут.

Лавр Федотович осторожно положил диктофон и медленно

поднялся. Пришелец тоже поднялся. Они стояли друг против

друга, разделенные огромным столом, заваленным справоч-

никами, футлярами микрокниг, катушками видеомагнитной

записи.

- Мне нелегко сейчас говорить, - начал Лавр Федотович.

нелегко потому, что обстоятельства требуют, вероятно,

высокой патетики и слов не только точных, но и тождест-

венных. Однако есть, у нас, на земле, все патетическое

потерпело за последний век решительную инфляцию. Поэтому

я постараюсь быть просто точным. Вы предложили нам дружбу

и сотрудничество во всех аспектах цивилизации. Это пред-

ложение беспрецендентно в человеческой истории, как бес-

прецендентен и сам факт появления инопланетного существа

на нашей планете, как беспрецендентен наш ответ на ваше

предложение. Мы отвечаем вам отказом по всем пунктам

предложенного вами договора, мы отказываемся выдвинуть

какой-либо контрдоговор, мы категорически настаиваем на

прекращении каких бы то ни было контактов между нашими

цивилизациями, между их отдельными представителями. С

другой стороны, нам не хотелось бы, чтобы категоричес-

кий, недружелюбный по форме отказ углубил бы пропасть

между нашими культурами, пропасть, и без того едва прео-

долимую. Мы имеем заявить, что идея контактов между раз-

личными цивилизациями признается нами в принципе полез-

ной и многообещающей. Мы имеем подчеркнуть, что идея

контакта с древнейщих времен входила в сокровищницу са-

мых лелеемых гордых замыслов нашего человечества, мы

имеем уверить вас в том, что наш отказ ни в коем случае

не должен рассматриваться вами, как движение враждебное,

основанное на скрытом недружелюбии или связанное с идео-

логическими или иными инстинктивными рассудками. Нам хо-

телось бы, чтобы причины отказа были вам известны, вами

поняты, и, если не одобрены, то хотя бы приняты к сведе-

нию.

Выбегалло и Фарфуркис в неподвижном напряжении, не

мигая, глядели на Лавра Федотовича. Хлебовводов получил

ответ на последнюю записку, сложил все карточки в акку-

ратную пачку и тоже стал смотреть на Лавра Федотовича.

- Неравенство между нашими цивилизациями огромно, -

продолжал Лавр Федотович. - я не говорю о неравенстве би-

ологическом, природа одарила вас гораздо более щедро,

чем нас, не стоит и говорить о неравенстве социальном,

вы давно прошли ту стадию общественного развития, в ко-

торую мы едва лишь вступили. И уж конечно я не говорю о

неравенстве научно-техническом - по самым скромным подс-

четам вы обогнали нас на несколько веков. Я буду гово-

рить о прямом следствии этих трех аспектов - о гигантс-

ком психологическом неравенстве, которое является глав-

ной причиной неудачи наших переговоров. Нас разделяет

гигантская революция массовой психологии, к которой мы

только начали готовиться, и о которой вы, наверное, уже

забыли. Психологический разрыв не позволяет нам соста-

вить правильное представление о целях вашего прибытия

сюда, мы не понимаем, зачем вам нужна дружба и сотрудни-

чество с нами. Ведь мы только вышли из состояния непре-

рывных войн, из мира кровопролития и насилия, из мира

лжи, подлости, корыстолюбия, мы еще не отмылись от грязи

этого мира, мы сталкиваемся с явлениями, которые наш ра-

зум не способен вскрыть, когда в нашем распоряжении ос-

тается наш огромный, но не освоенный еще опыт, наша пси-

хология побуждает нас строить модели явлений по нашему

образу и подобию. Грубо говоря, мы не доверяем вам, как

не доверяем все еще себе самим. Наша классовая психоло-

гия базируется на эгоизме, утилитаризме и мистике. Уста-

новление и расширение контакта с вами означает для нас

прежде всего немыслимое усложнение и без того сложного

положения на нашей планете. Наш эгоизм, наш антропоцент-

ризм, тысячелетиями воспитываемый в нас религиями и на-

ивными философиями уверенных в нашем первоначальном пре-

восходстве, в нашей исключительности и избранности - все

это грозит породить чудовищный психологический шок,

вспышку иррациональной ненависти, истерического страха

перед вашими невообразимыми восможностями. Ощущение ог-

ромного унижения и внезапного падения с трона царя при-

роды в грязь. Наш утилитаризм породит у огромной части

населения стремление безумно воспользоваться материаль-

ными благами прогресса, доставшегося без усилий, даром,

что грозит неотвратимо повернуть души к тунеядству и

потребительству, а, видит бог, что мы уже сейчас отчаян-

но боремся с этим, как следствием нашего собственного

научно-технического прогресса. Что же касается нашего

закоренелого мистицизма, нашей застарелой надежды на

добрых богов, добрых царей и героев, надежды на вмеша-

тельство авторитетной личности, которая придет и снимет

с нас все заботы и всю ответственность, что касается

этой оборотной стороны нашего эгоизма, то вы, вероятно,

даже представить себе не можете, каков будет в этом

смысле результат вашего постоянного присутствия у нас на

планете. Я надеюсь, что вы теперь и сами видите, что

расширение контактов грозит свести к нулю то немногое,

что нам самим удалось сделать в области революции в пси-

хологии. И вы должны понимать, что ни в вас, ни в ваших

достоинствах и в ваших недостатках лежит причина нашего

отказа от контакта. Она лежит только в нас, в нашей не-

подготовленности. Мы отчетливо понимаем это и, категори-

чески отказываясь от расширения контакта с вами сегодня,

мы отнюдь не собираемся увековечить такое положение. По-

этому мы со своей стороны предлагаем... - Лавр Федотович

возвысил голос, все встали.

- Мы предлагаем через пятьдесят лет после вашего от-

лета повторить встречу полномочных представителей обеих

цивилизаций на северном полюсе планеты плутон. Мы наде-

емся, что к этому времени мы будем более подготовленными

к благоприятному и обдуманному сотрудничеству наших

цивилизаций. - Лавр Федотович кончил и сел, и все сели.

остался стоять только Хлебовводов и пришелец.

- Присоединяюсь целиком и полностью к содержанию и

форме предложеного здесь председателем, - резко и сухо

заговорил Хлебовводов. - я считаю своим долгом, однако,

не оставлять никаких сомнений у высокой договаривающейся

стороны в нашей решимости всеми средствами не допускать

контактов до условленного времени. Полностью огромное

техническое, а следовательно, и военное превосходство

вашей договаривающейся стороны, я, тем не менее считаю

своим долгом совершенно недвусмысленно заявить, что лю-

бая попытка насильственного навязывания контакта, в ка-

кой бы форме она не предпринималась, будет рассматри-

ваться нами с момента вашего отлета, как акт агрессии и

будет встречена всей мощью земного оружия. Всякий ко-

рабль, появившийся в зоне достижения наших боевых

средств будут уничтожаться без предепреждения.

- Хватит? - спросил меня Эдик.

Все выглядели, как на фотографии.

- Не знаю, - сказал я. - век бы слушал.

- Да, не плохо получилось, -сказал Эдик. -но кончать

надо. Такой расход мозговой энергии...

Он выключил реморализатор и Фарфуркис тотчас заныл:

- Товарищи, ну невозможно работать, ну куда это мы

заехали...

Выбегалло пожевал губами, мутно огляделся и полез в

бороду чесаться.

- Точно! - сказал Хлебовводов и сел. - надо кончать. Я

тут в меньшинстве, но я что? Я - пожалуйста! Не хотите

его в милицию, не надо. Только рационализировать нам это-

го фокусника, как необ'ясненное явление, ей-богу ни к

чему. Подумаешь, отрастил себе две руки...

- Не берет! - горько произнес у меня над ухом Эдик. -

плохи дела, саша... Нет у них морали, у этих канализато-

ров...

- Гррм, - сказал Лавр Федотович и разразился небольшой

речью, из которой следовало, что общественности не нужны

необ'яснимые явления, которые могли бы представить, по

тем или иным причинам, но не представляют документацию,

удовлетворяющую их право на необ'ясненность. С другой

стороны, народ уже давно требует беспощадного выкорчевы-

вания бюрократизма и бумажной волокиты во всех инстан-

ция. На основании этого тезиса Лавр Федотович выразил

общее мнение, что рассмотренное дело номер 72, надлежит

перенести на декабрь месяц текущего года, с тем, чтобы

дать возможность товарищу Константинову к. К. Отбыть по

месту постоянного жительства и успеть вернуться оттуда с

надлежаще оформленными документами. Что же касается то-

варищу Константинову к. К. Материальной помощи, то тройка

имеет право оказывать таковую или ходатайствовать в ока-

зании таковой лишь в тех случаях, когда проситель предс-

тавляет собой идентифицированное ею необ'ясненное явле-

ние, а поскольку товарищ Константинов как таковое явле-

ние еще не идентифицирован то вопрос о предоставлении

ему помощи откладывается до декабря, а точнее до момента

идентификации...

Большая круглая печать на сцене не появилась и я об-

легченно вздохнул. Константин же, который в ситуации так

до конца и не разобрался, и которого давно уже распира-

ло, демонстративно, очень по нашему, плюнул и исчез.

- Это выпад! - радостно закричал Хлебовводов. - виде-

ли, как он харкнул? Весь пол заплевал!

- Возмутительно, - согласился Фарфуркис. - я квалифици-

рую это, как оскорбление.

Я же говорил- жулик- сказал Хлебовводов. - надо свя-

заться с милицией, пускай его посадят на пятнадцать су-

ток, пускай он улицы подметает в четыре руки...

- Нет, товарищ Хлебовводов, - возразил Фарфуркис, - это

не милицией пахнет. Здесь вы недооцениваете, это плевок

в лицо общественности и администрации, это дело подсуд-

ное!

Лавр Федотович безмолвствовал, но его короткие вес-

нусчатые пальцы возбужденно бегали по столу- то ли он

искал какую-то особенную кнопку, то ли телефон. Запахло

политической уголовщиной. Выбегалло, которому на конс-

тантина глубоко начхать, не мычал и не телился. Я про-

кашлялся и попросил внимания. Внимание было мне дарова-

но. Хотя и не очень охотно- глаза уже возбужденно свер-

кали, загривки щетинились, клыки готовы были рвать, а

когти драть. Стараять говорить по возможности более вес-

ко, я напомнил тройке, что в ее интересах занимать га-

лактоцентрические, а отнюдь не антропоцентрические пози-

ции. Я указал, что обычаи и способы выражения чувств у

инопланетных существ могут и должны сильно отличаться от

человеческих. Я обратился к изжеванной аналогии с обыча-

ями различных племен и народов нашей планеты. Я выразил

уверенность, что товарища Фарфуркиса не удовлетворило бы

потирание носами в качесиве приветствия, принятого между

некоторыми народами севера, но что товарищ Фарфуркис

вряд ли воспринял бы это потирание, как унижение его по-

ложения, как члена тройки. Что касается товарища конс-

тантинова, то обычаи сплевывать на землю избыток жидкос-

ти, определннного химического состава, образующегося в

ротовой полости, обычай, означающий у некоторых народов

земли не удовольствие, а стремление оскорбить собеседни-

ка, может и должен у инопланетого существа выражать неч-

то совершенно иное, в том числе и благодарность за вни-

мание. Так называемый плевок у товарища Константинова

мог представлять собой чисто нейтральную функцию, свя-

занную со спецификой физиологического функционирования

его организма... /'чего там- функция! - заорал

Хлебовводов. - заплевал весь пол, как бандит и смылся! "/

наконец нельзя упускать из виду возможности интерприти-

ровать упомянутое физиологическое отправление товарища

Константинова, как действие связанное с его способом

молниеносного передвижение в простарнстве...

Я разливался соловьем, и с облегчением наблюдал, как

пальцы Лавра Федотовича двигались все медленнее и мед-

леннее, и, наконец, успокоенно легли на бюваре. Хлебов-

водов продолжал еще рявкать, но чуткий факфуркис быстро

уловил изменение ситуации и перенес острие удара в со-

вершенно неожиданную сторону. Он вдруг обрушился на ко-

менданта, который до сих пор, считая себя в полной безо-

пасности с простодушным любопытством, наблюдал развитие

инцидента.

- Я давно уже обратил внимание на то, - загремел фар-

фуркис. Что воспитательная работа в колонии необ'ясненных

явлений поставлена безобразно. Политико-просветительные

лекции почти не проводятся. Доска наглядной агитации от-

ражает вчерашний день. Вечерний университет культуры

практически не функционирует. Все культурные мероприятия

в их колонии сведены к танцулькам, демонстрациям загра-

ничных фильмов, к пошлым эстрадным представлениям. Ло-

зунговое хозяйство запущено. Колонисты предоставлены са-

ми себе, многие из них морально опустошены, и никто не

разбирается в международном положении, а самые отсталые

из колонистов, например, дух некоего винера, даже не по-

нимают, где находятся. В результате аморальные поступки,

хулиганство и поток жалоб от населения. Позавчера птеро-

дактиль кузьма, покинув территорию колонии и несомненно

находясь в нетрезвом виде, летал над клубом рабочей мо-

лодежи и скусывал электрические лампочки, окаймляющие

транспарант с надписью "добро пожаловать'. Некий Николай

долгоносиков, именующий себя телепатом и спиритом, об-

манным путем проник в женское общежитие педагогического

техникума и производил там беседы и действия, которые

были квалифицированы администрацией, как религиозная

пропаганда. И вот сегодня мы сталкиваемся с новым пе-

чальным следствием преступно-халатного отношения комен-

данта колонии товарища зубо к вопросам воспитания и про-

паганды. Чем бы ни было на самом деле сплевывание това-

рищем Константиновым избытка жидкости из ротовой полос-

ти, оно свидетельствует о недостатке понимания товарищем

Константиновым где он находится и как обязан себя вести,

это в свою очередь есть просчет товарища зубо, который

не раз'яснил колонистам смысла пословицы народной: "в

чужой монастырь со своим уставом не суйся'. И я считаю,

что мы обязаны поставить на вид товарищу зубо, сторого

предупредить его и обязать повысить уровень воспитатель-

ной работы во вверенной ему колонии.

Фарфуркис закруглился и за коменданта принялся хле-

бовводов. Речь его была несвязна, но полна смутных угроз

и намеков какого-то жуткого смысла, что комендант совсем

ослабел и открыто глотал пилюли, пока Хлебовводов орал: -

'я тебя поплююсь..! Ты понимаете, что или совсем ошале-

ли?... "

- Грррм, - сказал наконец Лавр Федотович и пошел ста-

вить каменные точки над всякими буквами.

Комендант получил на вид за недостойное поведение в

присутствии тройки, выразившее в плевании на пол товари-

щем Константиновым, а также за утрату административного

обоняния. Товарищ Константинов получил предупреждение в

дело за хождение по потолку в обуви. Фарфуркис получил

уставное замечание за систематическое превышение регла-

мента при выступлении, а Хлебовводов -за нарушение адми-

нистративной этики, выразившееся в попытке облыжно обол-

гать Константинова к. К. Выбегалле был об'явлен устный

выговор за появление в строю в небритом виде.

- Других предложений нет? - осведомился Лавр Федото-

вич. Хлебовводов тотчас же ткнулся ему в ухо и зашептал.

Лавр Федотович выслушал и закончил:

- Есть также предложение напомнить некоторым предста-

вителям снизу о необходимости более активно участвовать

в работе тройки.

Теперь получили все, никто не был забыт и ничто не

было забыто. Атмосфера сразу очистилась, все - даже

комендант -повеселели, только Эдик нахмурился, погрузив-

шись в задумчивость.

- Следующий, -произнес Лавр Федотович. - доложите, то-

варищ зубо.

- Дело номер второе, - зачитал комендант. - фамилия:

прочерк. Имя: прочерк. Отчество: прочерк. Кличка: кузьма.

год и место рождения: не установлены, вероятно конго.

- Он что, немой, что-ли? - благодушно осведомился хле-

бовводов.

- Говорить не умеет, - ответил комендант. - только ква-

кает.

- От рождения такой?

- Надо полагать, да.

- Наследственость, стало быть, плохая, - проворчал

Хлебовводов. - оттого и в бандиты подался. Судимостей

много?

- У кого? - спросил ошарашенный комендант. - у меня?

- Да нет, почему у тебя? У этого... У бандита. Как его

там по кличке? Васька?

- Протестую, - нетерпеливо сказал Фарфуркис. -товарищ

Хлебовводов исходит из предвзятого, что клички бывают

только у бандитов. Между тем в инструкции в параграфе

восьмом главы четвертой предполагается наделять кличкой

необ'ясненное явление, которое идентифицируется как жи-

вое существо, не обладающее разумом.

- А! - сказал Хлебовводов разочарованно. - собака

какая-нибудь. А я думал, бандит. Это когда я заведовал

кассой взаимопомощи театральных деятелей при вто, был у

меня кассир...

- Я протестую! - плачущим голосом закричал

Фарфуркис. -это нарушение регламента. Так мы до ночи не

кончим!

Хлебовводов поглядел на часы.

- И верно, - сказал он. - извиняюсь. Валяйте браток,

где ты там остановился?

- Пункт пятый, - прочитал комендант. - национальность:

птеродактиль.

Все содрогнулись, но время поджимало, и никто не ска-

зал ни слова.

- Образование: прочерк, - продолжал читать комендант. -

знание иностранных языков: прочерк. Профессия и место

работы в настоящее время: прочерк. Был ли за границей:

вероятно, да...

- Ох, это плохо, - пробормотал Хлебовводов. - плохо

это! Ох, бдительность... Птеродактиль говорите? Это что

же - белый он? Или черный?

- Он, как бы сказать, сероватый такой, - об'яснил ко-

мендант.

- Ага, - сказал Хлебовводов. - и говорить не может,

только квакает... Ну, ладно, дальше.

- Краткая сущность необ'ясненности: считается вымер-

шим пятьдесят миллионов лет назад, - несмело сказал ко-

мендант.

- Несерьезно все это как-то, - пробормотал Фарфуркис и

поглядел на часы. - да читайте же - простонал он. -дальше

читайте.

- Данные о ближайших родственниках: вероятно, все вы-

мерли. Адрес постоянного места жительства: китежград,

колония необ'ясненных явлений.

- Прописан? - строго спросил Хлебовводов.

- Да вроде бы как прописан, - ответил комендант. -как

заявился он, так занесли его в книгу почетных посетите-

лей, так с тех пор и пребывает, можно сказать, прижился

кузьма, - в голосе коменданта послышались нежные нотки:

кузьме он явно покровительствовал.

- У вас все? - осведомился Лавр Федотович, - тогда есть

предложение вызвать дело. Других предложений не было,

комендант отдернул штору на окне и ласково

позвал: "кузь-кузь-кузь-кузь... Вон сидит на трубе, парши-

вец, - произнес он нежно. - стесняется... Стеснительный он

очень. Ку-у-узь! Кузь-кузь-кузь... Летит, летит, жулик, -

сообщил он, отступая от окна.

Послышался кожанный шорох и свист, огромная тень на

секунду закрыла небо, и кузьма, трепеща распахнутой пе-

репонкой, плавно опустился на демонстрационный стол.

сложив крылья, он задрал голову, разинул длинную зубас-

тую пасть и тихонько квакнул.

- Это он здоровается, - пояснил комендант. - вежливый,

сукин кот, все как есть понимает.

Кузька оглядел тройку, встретился с мертвенным взгля-

дом Лавра Федотовича и вдруг застеснялся ужасно, заку-

тался в крылья, спрятал пасть в брюхо и стал застенчиво

выглядывать из кожистых складок одним глазом огромным,

зеленым, анахроничным, похожим на полураскрытую ирисовую

диафрагму. Прелесть был кузька. Впрочем, на свежего че-

ловека он производил устаршающее впечатление. Хлебовво-

дов на всякий случай что-то уронил и полез под стол, от-

куда пробормотал: " я думал собака какая-нибудь квакающа-

я... "

- Кусается? - спросил Фарфуркис опасливо.

- Как можно! - сказал комендант. - смирная животная,

все его гонят, кому не лень. Конечно, если рассердит-

ся... Только он никогда не сердится. - Лавр Федотович

принялся рассматривать птеродактиля в бинокль, вогнав

его этим в окончательное смущение. Кузьма слабо квакнул

и совсем спрятал голову в крылья.

- Грррм... - удовлетворенно произнес Лавр Федотович и

отложил бинокль.

Обстановка складывалась благополучно.

- Я думал это лошадь какая-нибудь, - бормотал хлебов-

водов, ползая под столом.

- Разрешите мне Лавр Федотович, - попросил Фарфуркис. -

я вижу в этом деле определенные трудности. Если бы мы

занимались рассмотрением необычных явлений, я без коле-

бания поднял бы руку за немедленную рационализацию. Дей-

ствительно крокодил с крыльями - явление довольно нео-

бычное в наших климатических условиях. Однако, наша за-

дача - рассмотреть необ'ясненные явления, и тут и я ис-

пытываю недоумение. Присутсвуют ли в деле номер два эле-

мент необ'ясненности? Если не присутствует, то почему мы

должны это дело рассматривать? Если, напротив, присутст-

вует, то в чем же, собственно состоит? Может быть това-

рищ научный консультант имеет сказать по этому поводу?

Товарищ научный консультант имел, что сказать. На

смешанном франко-русском жаргоне он поведал тройке, что

прическа марии брийон неизменно приводила в восхищение

всех собиравшихся на рауты у барона де водрейля, каково-

го факта он, научный консультант, не может не признать;

что необ'ясненность... Эта... Данного ля птеродактиль

кузьма лежит, значит в одной плоскости с его необычнос-

тью, о чем он, научный консультант, считает своим горь-

ким, но почетным долгом напомнить товарищу Фарфуркису,

что платон был его, научного консультанта, другом, по

науке, в лице его, научного консультанта, истина дороже,

что крылатость крокодила или, наличие у некоторых кроко-

дилов двух и более крыльев, до сих пор наукой не об'яс-

нены, а потому он, научный консультант, попросил бы ва-

шего садовника показать ему те чудесные туберозы, о ко-

торых говорили в прошлую пятницу, что, наконец, он, на-

учный консультант, не видит особенных причин откладывать

рационализацию данного дела, но, с другой стороны, хотел

бы оставить за собой право решительно протестовать про-

тив таковой.

Пока Выбегалло трепался, в поте лица отрабатывая свой

многосотенный оклад денежного содержания, я торопливо

составлял план предстоящей компании. Кузьма мне очень

понравился, и мне было ясно одно: если мы сейчас не вме-

шаемся, кузьке будет плохо.

- Грррм, - произнес Лавр Федотович. - какие будут воп-

росы к докладчику?

- У меня вопросов нет, - заявил Хлебовводов, который

убедился, что кузька не кусается, и сразу же обнаглел. -

но как я полагаю, что это обыкновенный крокодил с крыль-

ями и больше ничего. И напрасно научный консультант на-

водит нам тут тень на плетень... И потом, я замечаю, что

комендант развел у себя в колонии любимчиков и прикарм-

ливает их за государственный счет. Я не хочу, конечно

сказать, что у него там семейственность или он, скажем,

взятки от этого крокодила берет, но факт, по-моему, на-

лицо: крокодил с крыльями - самая простая штука, возятся

с ним, как с писанной торбой. Гнать его надо из колонии,

пусть работать идет.

- Как же работать, - сказал комендант, очень болевший

за кузьку.

- А так! У нас все работают! Вот он, здоровенный лоб

какой сидит. Ему бы бревна на лесопилке подносить... Или

пусть камень грузит. Может, скажете, у него жилы слабые?

я этих крокодилов знаю, я их всяких повидал... И крыла-

тых и всяких...

- Как же так, - страдал комендант. - он же все-таки не

человек, он же все-таки животное. У него диета...

- Ничего, у нас животные тоже работают. Лошади, нап-

ример. Пускай в лошади идет. Диета у него!... У меня вон

тоже диета, а я вот из-за него без обеда сижу... - однако

Хлебовводов чувствовал, что заврался, Фарфуркис смотрел

на него насмешливо, и поза Лавра Федотовича наводила на

размышления. Учтя все эти обстоятельства Хлебовводов

сделал вдруг резкий поворот:

- Постойте! Постойте! - заорал он. - это какой же у нас

кузьма? Это не тот ли кузьма, который лампочки жрал?...

ну, да, тот самый и есть! Это что-же, и меры, значит, к

нему приняты не были? Ты, товарищ зубо, не выкручивай-

тесь, ты мне прямо скажите: меры были приняты?

- Были, - сказал комендант с горячностью.

- Какие именно?

- Слабительное ему дали, - сказал комендант. Видно бы-

ло, что за кузьму он будет стоять насмерть.

Хлебовводов ударил кулаком по столу, и кузьма от

страху напустил лужу. Тут уж я разозлился и выкрикнул,

обращаясь к Лавру Федотовичу:

- Что это за издевательство над ценным научным экспо-

натом!

Фарфуркис тоже заявил, что он протестует, что товарищ

Хлебовводов опять пытается навязать тройке несвойствен-

ные ей функции. Лавр же Федотович облизал у себя бледный

указательный палец и резким движением перебросил у себя

в бюваре несколько листков, что служило у него признаком

сильнейшего раздражения. Надвигалась буря.

- Эдик, - прошептал я умоляюще. Эдик, внимательно сле-

дивший за развитием событий, взял реморализатор навскид-

ку и прицелился в Лавра Федотовича. Лавр Федотович под-

нялся и забрал себе голос. Он рассказал о задачах вве-

ренной ему тройки, вытекающих из ее возросшего авторите-

та и возросшей ее ответственности. Он предложил присутс-

вующим развернуть еще более нетерпимую борьбу за повыше-

ние трудовой дисциплины, против бюрократизма и за высо-

кий моральный уровень всех и каждого, за здоровую крити-

ку и здоровую самокритику, потив обезлички, за укрепле-

ние противопожарной безопасности, против зазнайства, за

личную ответственность каждого, за образцовое содержание

отчетности и против недооценки собственных сил. Народ

нам скажет спасибо, если мы свои задачи мы станем выпол-

нять. Еще более активно, чем раньше народ нам не прос-

тит, если эти задачи мы не станем выполнять. Какие будут

конкркетные предложения по организации работы тройки в с

изменившвмися условиями?

Хлебовводов по привычке размахнулся и предложил взять

повышенные обязательства, например, чтобы в связи с воз-

росшим авторитетом тройки, комендант товарищ зубо обя-

зался бы увеличить свой рабочий день до четырнадцати ча-

сов, а научный консультант, товарищ Выбегалло, отказался

бы от обеденного перерыва. Однако это партизанское реше-

ние не встретило энтузиазма. Напротив, оно встретило

яростный отпор названных лиц. Отгремела короткая пере-

палка, в ходе которой выяснилось, что, между прочим, час

обеденного перерыва давно наступил.

- Есть такое мнение, - заключил Лавр Федотович. - что

пора перейти к отдыху и обеду. Заседание тройки прерыва-

ется до восемнадцати ноль-ноль... - затем он в высшей

степени благодушно обратился к коменданту. - а крокодила

вашего, товарищ зубо, мы возьмем и отдадим в зоопарк.

как полагаете?

- Эх! - сказал героический комендант. - Лавр Федотович!

товарищ Вунюков! Христом-богом, спасителем нашим... Нет

же у нас в городе зоологического сада!

- Будет! - ответил Лавр Федотович и тут же демократи-

чески пошутил:

- Простой сад у нас есть, детский тоже есть, а теперь

и зоологический будет. Тройка троицу любит.

Взрыв предобеденного хохота побудил кузьму еще раз

сделать неприличность.

Лавр Федотович погрузил в портфель свои председатель-

ские принадлежности, поднялся из-за стола и степенно

двинулся к выходу. Хлебовводов и Выбегалло, сбив с ног

зазевавшегося Фарфуркиса, кинулись, отпихивая друг дру-

га, открывать ему дверь.

- Бифштекс - это мясо, - благосклонно сообщил им Лавр

Федотович.

- С кровью! - преданно закричал Хлебовводов.

- Ну, зачем же с кровью, - донесся голос Лавра Федото-

вича уже из приемной.

Мы с Эдиком распахнули все окна. С лестницы доноси-

лось: "нет уж, позвольте, Лавр Федотович... Бифштекс без

крови, Лавр Федотович, это хуже, чем выпить и не заку-

сить... " "наука полагает, что... Эта... С лучком, зна-

чить... " "народ любит хорошее мясо, например, бифштек-

с... "

- В гроб они меня вгонят, - озабоченно сказал комен-

дант. - погибель они моя, мор, глад и семь казней еги-

петских...

3. Дело N 15 и выездная сессия

Вечернее заседание не состоялось, официально было об-

'явлено, что Лавр Федотович, а также товарищ Хлебовводов

и Выбегалло отравились за обедом грибами и врач рекомен-

довал им всем до утра полежать. Однако дотошный комен-

дант не поверил официальной версии. Он при нас позвонил

в гостиничный ресторан и переговорил со своим кумом мет-

рдотелем. И что же? Выяснилось: за обедом Лавр Федотович

и профессор Выбегалло, выступая против товарища хлебов-

водова в практической дискусии относительно сравнитель-

ных преимуществ прожаренного бифштекса перед бифштексом

с кровью, стремясь выяснить на деле, какое из этих сос-

тояний бифштекса наиболее любимо общественностью и, сле-

довательно, перспективно, скушали под коньячок и пель-

зенское бархатное по четыре экспериментальных порции из

фонда шеф-повара. Теперь им всем плохо, и до утра, во

всяком случае, на людях появиться не смогут.

Я ликовал, как школьник, у которого внезапно и тяжело

заболел учитель. Мы попрощались с ним, купили себе по

стаканчику мороженного и возвратились к себе в гостини-

цу. Весь вечер мы просидели в номере, обсуждая свое по-

ложение. Эдик признался, что Кристобаль Хозевич был прав

- тройка оказалась более крепким орешком, нежели он

предполагал. Разумная, рациональная сторона ее психики

оказалась сверхестественно консервативной и сверхупру-

гой. Правда она поддавалась воздействию мощного ремора-

лизирующего поля, но немедленно возвращалось в исходное

состояние, как только поле выключалось. Я было предложил

Эдику не включать поле вовсе, но Эдик отверг это предло-

жение. Запасы разумного, доброго, вечного были у тройки

весьма ограничены, и сколько нибудь длительное воздейст-

вие реморализатора грозило истощить их до последней кап-

ли. Наше дело научить их думать: но они не учатся. Эти

бывшие канализаторы разучились учиться. Впрочем, не все

еще потеряно. Осталась еще эмоциональная сторона психи-

ки. Область чувств. Раз не удается разбудить в них ра-

зум, надо попытаться разбудить в них совесть. Именно

этим, он, Эдик, намерен заняться на следующем заседании.

Мы обсуждали этот вопрос до тех пор, пока к нам не

ввалился возбужденный клоп Говорун. Оказывается, он по-

дал заявление, чтобы тройка приняла его без всякой оче-

реди и обсудило одно его предложение. Только что он от

коменданта получил извещение и теперь вот заглянул уз-

нать, будем ли мы присутствовать на завтрешнем утреннем

заседании, которое обещает стать историческим. Завтра мы

все поймем, завтра мы все узнаем, что он такое. Тогда

благодарное человечество станет носить его на руках, и

он нас не забудет. Он кричал, размахивая лапками, бегал

по стенам и мешал Эдику сосредоточиться. Мне пришлось

взять его за шиворот и вынести в коридор. Он не обидел-

ся, он был выше этого. Завтра все разрешится, пообещал

он, спросил номер апартамента Хлебовводова и удалился. Я

лег спать, а Эдик, расстелив на столе лист бумаги, еще

долго сидел над разобранным реморализатором.

Когда Говоруна вызвали, он появился в комнате заседа-

ний не сразу. Было слышно, как он препирается в приемной

с комендантом, требуя какого-то церемониала, какого-то

повышенного пиетета, а также почетного караула. Эдик на-

чал волноваться, и мне пришлось выйти в приемную и ска-

зать клопу, чтобы он перестал ломаться, а то будет пло-

хо.

- Но я требую, чтобы он сделал три шага мне навстре-

чу, кипятился Говорун. - пусть нет караула, но какие-то

элементарные правила должны же выполняться! Я же не тре-

бую, чтобы он встречал меня у дверей... Пусть сделает

три шага навстречу и обнажит голову!

- О ком ты говоришь? -спросил я, опешив.

- Как это о ком? Об этом, вашем... Кто там у вас

главный? Вунюков?

- Балда, - прошипел я. - ты хочешь, чтобы тебя выслуша-

ли? Иди немедленно! В твоем распоряжении тридцать се-

кунд!

И Говорун сдался. Бормоча что-то насчет нарушения

всех и всяческих правил, он вошел в комнату заседаний,

и, нахально, ни с кем не поздоровавшись, развалился на

демонстрационном столе. Лавр Федотович с мутными и по-

желтевшими после вчерашнего глазами, тотчас взял бинокль

и стал клопа рассматривать. Хлебовводов страдая от тух-

лой отрыжки, проныл:

- Ну чего там с ним говорить? Ведь уже все говоре-

но... Он нам только голову морочит...

- Минуточку, - сказал Фарфуркис, бодрый и розовый, как

всегда. Гражданин Говорун, - обратился он к клопу. - тройка

сочла возможным принять вас вне процедуры и выслушать

ваше, как вы пишете, чрезвычайно важное заявление. Трой-

ка предлагает вам быть по возможности кратким и не отни-

мать у нее драгоценное время. Что вы имеете заявить? Мы

вас слушаем.

Несколько секунд Говорун выдерживал ораторскую паузу.

затем он с шумом подобрал под себя ноги, принял гордели-

вую позу, надув щеки, заговорил:

- История человеческого племени, - начал он. - хранит

на своих страницах немало позорных свидетельств варварс-

тва и недомыслия. Грубый невежественный солдат заколол

архимеда. Вшивые попы сожгли джордано бруно. Оголтелые

фанатики травили чарльза дарвина, галилео галилея. Исто-

рия клопов также сохранила упоминание о жертвах невежес-

тва и обскуратизма. Всем памятны великие мучения

клопа-энциклопедиста сапукла, указавшего нашим предкам,

травоядным и древесным клопам, путь истинного прогресса

и процветания. В забвении и нищете закончил свои дни им-

перутор - создатель теории групп крови, вексофоб, решив-

ший проблему плодовитости, пульп, открывший анабиоз.

варварство и невежество обоих наших племен не могло не

наложить, и действительно наложило, свой роковой отпеча-

ток на взаимоотношения между нами. Втуне погибли идеи

великого клопа утописта платуна, проповедовавшего идею

симбиоза клопа и человека и видевшего будущность клопи-

ного племени не на исконном пути паразитизма, а на свет-

лых дорогах дружбы и взаимной помощи. Мы знаем случаи,

когда человек предлагал клопам мир, защиту и покрови-

тельство, выступая под лозунгом: "мы одной крови, вы и

я', но жадные, вечно голодные клопиные массы игнорирова-

ли этот призыв, бессмысленно твердя: " пили, пьем и будем

пить'. - Говорун залпом осушил стакан воды, облизнулся и

продолжал, надсаживаясь, как на митинге: сейчас мы впер-

вые в истории наших племен стоим перед лицом ситуации,

когда клоп предлагает человечеству мир, защиту и покро-

вительство, требуя взамен только одного: признания.

впервые клоп нашел общий язык с человеком. Впервые клоп

общается с человеком не в постели, а за столом перегово-

ров. Впервые клоп взыскует не материальных благ, а ду-

ховного общения. Так неужели же на распутье истории, пе-

ред поворотом, поворотом, который вознесет оба племени

на недосягаемую высоту, мы будем топтаться в нерешитель-

ности, вновь идя на поводу у невежества и взаимоотчуж-

денности, отвергая очевидное и отказываясь признать

свершившееся чудо?

Я, клоп Говорун, единственный говорящий клоп во все-

ленной, единственное звено понимания между нашими племе-

нами, говорю вам от имени миллионов: -опомнитесь! Отб-

росьте предрассудки, растопчите косность, соберите в се-

бе все доброе и разумное и открытыми и ясными глазами

взгляните в глаза великой истине: клоп Говорун есть лич-

ность исключительная, явление необ'ясненное и, быть мо-

жет, даже необ'яснимое!

Да, тщеславие этого насекомого способно было поразить

даже самое заскорузлое воображение. Я чувствовал, что

добром это не кончится, и толкнул Эдика локтем, чтобы он

был готов. Оставалась, правда, надежда на то, что состо-

яние желудочной прострации, в котором пребывала большая

и лучшая часть тройки, помешает взрыву стастей. Благоп-

риятным фактором было отсутствие обожравшегося до пос-

тельного режима выбегаллы. Лавру Федотовичу было нехоро-

шо, он был бледен и обильно потел, Фарфуркис не знал, на

что решиться, и с беспокойством поглядывал по сторонам,

и я уже подумал, что все обошлось, как вдруг Хлебовводов

произнес:

- Пили, пьем и будем пить... Это же он про кого. Это

же он про нас, поганец! Кровь нашу! Кровушку! А? - он ди-

ко огляделся. - да я же его сейчас к ногтю!... Ночью от

них спасу нет, а теперь и днем! Мучители! - и он принялся

яростно чесаться. Говорун несколько испугался, но, одна-

ко, продолжал держаться с достоинством, впрочем, краем

глаза он осторожно высматривал на всякий случай подходя-

щую щель. По комнате распространялся крепчайший запах

дорогого коньяка.

- Кровопийцы! - прохрипел Хлебовводов, вскочил и ри-

нулся вперед.

Сердце у меня замерло. Эдик схватил меня за руку - он

тоже испугался. Говорун прямо-таки присел от ужаса. Но

Хлебовводов, держась за живот, промчался мимо демонстра-

ционного стола, распахнул дверь и исчез. Было слышно,

как он грохочет каблуками по лестнице. Говорун вытер со

лба холодный пот и обесСиленно опустил усы.

- Грррм, - как-то жалобно произнес Лавр Федотович. -

кто еще просит слова?

- Позвольте мне, - сказал Фарфуркис, я понял, что ма-

шина заработала. - заявление гражданина Говоруна произве-

ло на меня совершенно особенное впечатление. Я искренне

и категорически возмущен. И дело здесь не только в том,

что гражданин Говорун искаженно трактует историю чело-

вечества, как историю страдания отдельных выдающихся

личностей. Я также готов оставить на совести оратора его

абсолютно несамокритические высказывания относительно

собственной особы. Но его предложение, его идея о сою-

зе... Даже сама мысль о таком союзе, звучит на мой

взгляд, оскорбительно и кощунственно. За кого вы нас

принимаете, гражданин Говорун? Или, может быть, ваше ос-

корбление преднамеренно? Лично я склонен квалифицировать

его как преднамеренное! И более того, я сейчас посмотрел

материалы предыдущего заседания по делу гражданина гово-

руна, и с горечью убедился, что там отсутствуют, совер-

шенно, на мой взгляд, необходимые частные определения по

этому делу. Это, товарищи, наша ошибка, наш просчет, ко-

торый нам надлежит исправить, с наивозможнейшей быстро-

той. Что я имею в виду? Я имею в виду тот простой факт,

что в лице гражданина Говоруна мы имеем дело с типичным

говорящим паразитом, то есть с праздношатающимся тунеяд-

цем без определенных занятий, добывающим седства к жизни

предосудительными путями, каковые вполне можно квалифи-

цировать, как преступные...

В эту минуту на пороге появился измученный хлебовво-

дов. Проходя мимо Говоруна, он замахнулся на него кула-

ком, пробормотав: "у-у, собака бесхвостая шестинога-

я!... " Говорун только втянул голову в плечи. Он понял,

наконец, что его дело плохо. "саша, шептал мне Эдик в

панике. - саша, придумай что-нибудь... У меня здесь зако-

ротило... " я лихорадочно искал выход, а Фарфуркис тем

временем продолжал:

- Оскорбление человечества, оскорбление ответственно-

го органа, типичное тунеядство, место которому за решет-

кой, не слишком ли это много, товарищи? Не проявляем ли

мы здесь мягкотелость, беззубость, либерализм буржуазный

и гуманизм абстрактный? Я еще не знаю, что думают по

этому поводу мои уважаемые коллеги, и я не знаю, какое

решение будет принято по этому делу, однако как человек,

по натуре не злой, но принципиальный, я позволю себе об-

ратиться к вам, гражданин Говорун, со словами предосте-

режения. Тот факт, что вы, гражданин Говорун, научились

говорить, вернее болтать по-русски, может, конечно, не-

которое время служить сдерживающим фактором в нашем к

вам отношении. Но берегитесь! Не натягивайте струны

слишком туго!

- Задавить его, паразита! - прохрипел Хлебовводов. -

вот я его сейчас спичкой! - он стал хлопать себя по кар-

манам.

На Говоруне лица не было. На Эдике - тоже. Он судо-

рожно копался в реморализаторе. А я все не мог найти вы-

хода из возникшего тупика.

- Нет-нет, товарищ Хлебовводов. - брезгливо морщась

проговорил Фарфуркис. - я против незаконных действий. Что

это за линчевание? Мы с вами не в техасе. Необходимо все

оформить по закону. Прежде всего, если не возражает Лавр

Федотович, надлежит рационалирировать гражданина говору-

на, как явление необ'ясненое и, следовательно находящее-

ся в нашей компетенции...

При этих словах Говорун просиял. О, тщеславие!...

- Далее, - продолжил Фарфуркис. - нам надлежит квалифи-

цировать рационализированное необ'ясненное, как вредное,

следовательно, в процессе утилизации подлежит списанию.

дальнейшая процедура предельно проста, мы составляем акт

примерно таким образом: акт о списании клопа говорящего,

именуемого ниже Говоруном...

- Правильно! - прохрипел Хлебовводов. -печатью его!...

- Это произвол!... -слабо крикнул Говорун.

- Позвольте! -вскинулся Фарфуркис. -что значит - произ-

вол? Мы списываем вас согласно параграфу семьдесят чет-

вертому приложения о списывании остатков, где совершенно

отчетливо говорится...

- Все равно произвол, - кричит клоп. - палачи! Жандар-

мы...

И тут меня наконец осенило.

- Позвольте, - сказал я. -Лавр Федотович! Вмешайтесь, я

прошу вас! Это же разбазарИвание кадров!

- Грррм, -еле слышно произнес Лавр Федотович. Его так

мутило, что ему было все равно.

- Вы слышите? - сказал я Фарфуркису. - и Лавр Федотович

совершенно прав! Надо меньше придавать значение форме и

пристальнее вглядываться в содержание. Наше оскорбленое

чувство не имеет ничего общего с интересами народного

хозяйства. Что за административная сентиментальность?

разве у вас здесь пансион благородных девиц? Или курсы

повышения квалификации?... Да, гражданин Говорун позво-

лил себе дерзость, позволил себе сомнительные Параллели.

да, гражданин Говорун еще далек от совершенства, но раз-

ве это значит, что мы должны списать его за ненадобнос-

тью? Да вы что, товарищ Фарфуркис? Или вы, может быть,

способны сейчас вытащить из кармана второго говорящего

клопа? Может, среди ваших знакомых есть еще говорящие

клопы? Откуда это барство, это чистоплюйство? "мне не

нравится говорящий клоп, давайте спишем говорящего кло-

па... " а вы, товарищ Хлебовводов? Да, я вижу, вы - силь-

но пострадавший от клопов человек. Я глубоко сочувствую

вашим пережИваниям, но я спрашиваю: может, вы уже нашли

средство борьбы с кровососущими паразитами? С этими пи-

ратами постелей, с этими гангстерами народных снов, с

этими вампирами запущенных гостиниц...

- Вот я и говорю, - сказал Хлебовводов. - задавить его

без разговоров... А то акты какие-то...

- Не-ет, товарищ Хлебовводов! Не позволим! Пользуясь

болезнью научного консультанта, вводить здесь методы

грубо-административные, вместо административно-научных.

не позволим вновь торжествовать волюнтаризму и суб'екти-

визму! Неужели вы не понимаете, что присутствующий здесь

гражданин Говорун, являет собой единственную пока воз-

можность начать работу среди этих остервенелых тунеяд-

цев? Было время, когда некие доморощенные клопинные та-

ланты повернули клопов- вегетарианцев к их нынешнему от-

вратительному модус вивенди. Так неужели же наш совре-

менный, образованный, обогащенный всей мощью теории и

практики, клоп не способен совершить обратного переворо-

та? Снабженный тщательно составленными инструкциями, во-

оруженный новейшими достижениями педагогики, ощущая за

собой поддержку всего прогрессивного человечества, разве

не станет он архимедовым рычагом, с помощью коего мы

окажемся способными повернуть историю клопов вспять, к

лесам и травам, к лону природы, к чистому, простому и

невинному существованию? Я прошу комиссию принять к све-

дению все эти соображения и тщательно их обдумать.

Я сел, Эдик, бледный от восторга, показал мне кольшой

палец. Говорун стоял на коленях и, казалось, горячо мо-

лился. Что касается тройки, то, пораженная моим красно-

речием, она безмолвствовала. Фарфуркис глядел на меня с

радостным изумлением. Видно было, что он считает мою

идею гениальной и сейчас лихорадочно обдумывает возмож-

ные пути захвата командных высот в этом новом, неслыхаом

мероприятии. Уже виделось ему, что он составляет обшир-

ную дальнейшую инструкцию, уже носились перед его мыс-

ленным взором бесчисленные планы, параграфы и приложе-

ния. Уже в воображении своем он консультировал Говоруна,

организовывал курсы русского языка для особо одаренных

клопов, назначался главой государственного комитета по

распространению вегетарианства среди кровососущих, рас-

ширяющая деятельность охватит также комаров и мошку,

мокреца и слепней, оводов и муху зубатку...

- Травяные клопы тоже, я вам скажу, не сахар... - про-

ворчал консервативный Хлебовводов. Он уже сдался, но не

хотел признаться в этом и цеплялся к частностям. Я выра-

зительно пожал плечами.

- Товарищ Хлебовводов мыслит узкоместными категория-

ми, возразил Фарфуркис, сразу вырываясь на полкорпуса впе-

ред.

- Ничего не узкоместными, - возразил Хлебовводов. -

очень даже широкие, эти, как их, воняют же! Но я пони-

маю, что это можно подработать в процессе. Я к тому что

можно ли на этого положиться... На этого стрекулиста...

несерьезный он какой-то... И заслуг за ним никаких не

видно...

- Есть предложение, - сказал Эдик. - может быть, соз-

дать подкомиссию для изучения этого вопроса во главе с

товарищем Фарфуркисом. Рабочим заместителем товарища

Фарфуркиса я бы предложил товарища привалова, человека

незаинтересованного и об'ективного.

Тут Лавр Федотович вдруг поднялся. Простым глазом бы-

ло видно, что он здорово сдал после вчерашнего. Обыкно-

венная человеческая слабость светилась сквозь обычно ка-

менные черты его. Да, гранит дал трещину, бастион нес-

колько подкосился. Но все-таки, несмотря ни на что, он

стоял могуч и непреклонен.

- Народ, - произнес бастион, болезненно заводя глаза. -

народ не любит замыкаться в четырех стенах. Народу нужен

простор. Народу нужны поля и реки. Народу нужен ветер и

солнце...

- И луна, - добавил Хлебовводов, преданно глядя на

бастион снизу вверх.

- И луна, - подтвердил Лавр Федотович. - здоровье наро-

да надо беречь, оно принадлежит народу. Народу нужна ра-

бота на открытом воздухе. Народу душно без открытого

воздуха...

Мы еще ничего не понимали, даже Хлебовводов терялся в

догадках, но проницательный Фарфуркис уже собрал бумаги,

упаковал записную книжку и что-то шептал коменданту. Ко-

мендант кивнул и почтительно осведомился:

- Народ любит ходить пешком или ездить на машине?

- Народ, - провозгласил Лавр Федотович. - предпочитает

ездить в открытом автомобиле. Выражая общее мнение,

предлагаю настоящее заседание перенести, а сейчас про-

вести намеченное на вечер выездное заседание по соответ-

ствующим делам. Товарищ зубо, обеспечте, с этими словами

Лавр Федотович грузно опустился в кресло.

Все засуетились, комендант бросился подавать машину.

Хлебовводов отпаивал Лавра Федотовича боржомом, а фар-

фуркис забрался в сейф и принялся искать соответствующие

дела. Я под шумок схватил Говоруна за ногу и выбросил

его вон. Говорун не сопротивлялся: пережитое потрясло

его и надолго выбило из колеи. Тем временем был подан

автомобиль. Лавра Федотовича вывели под руки и бережно

погрузили на сиденье. Хлебовводов, Фарфуркис и комен-

дант, толкаясь и огрызаясь друг на друга, оккупировали

заднее сиденье.

- А машина- то пятиместная, - озабоченно сказал Эдик. -

нас не возьмут.

Я ответил, что не вижу в этом ничего плохого. Я на-

болтался сегодня на целый месяц вперед. Безнадега все

это. Спасли дурака клопа, и ладно, пошли купаться. Одна-

ко Эдик сказал, что не пойдет купаться. Он невидимо пос-

ледует за автомобилем и проведет еще один сеанс - под

открытым небом. В конце концов, это, может быть, даже

лучше...

Вдруг в автомобиле поднялся крик, сцепились Фарфуркис

с Хлебовводовым. Хлебовводов, которому от запаха бензина

стало хуже, требовал немедленного движения вперед. При

этом кричал, что народ любит быструю езду. Фарфуркис же

чувствовал себя единственным в машине деловым человеком,

ответственным за все, доказывал, что присутсвие посто-

роннего непроверенного шофера, превращает заседание в

открытое, и что, кроме того, согласно инструкции, засе-

дание в отсутствии научного консультанта проводиться не

могут, а если и проводятся, то в дальнейшем признаются

недействительными. "затруднение? "- осведомился Лавр федо-

тович слегка окрепшим голосом. "товарищ Фарфуркис, устра-

ните. " ободренный Фарфуркис с азартом принялся устра-

нять. И не успел я глазом моргнуть, как меня кооптирова-

ли в качестве врио научного консультанта, шофер был от-

пущен, а я сидел на его месте. "давай, давай, - шептал

мне на ухо невидимый Эдик. - ты мне еще может быть помо-

жешь... " я нервничал и озирался, вокруг машины собралась

толпа ребятишек. Одно дело - со всей этой компанией в

закрытом помещении, - и совсем другое - выставляться на

общее обозрение.

- Ехать бы, - умирал Хлебовводов. - с ветерком бы...

- Грррм, - сказал Лавр Федотович. - есть предложение

ехать. Другие предложения есть?... Шофер, поезжайте.

Я завел двигатель и стал осторожно разворачиваться,

пробираясь сквозь толпу ребятишек. Первое время фарфур-

кис страшно надоедал мне советами. То он советовал мне

остановиться - там, где остановка была запрещена, то со-

ветовал мне не гнать и напоминал мне о ценности жизни

Лавра Федотовича, то он требовал, чтобы я ехал быстрее,

потому что встречный ветер недостаточно энергично обве-

вал чело Лавра Федотовича, то он требовал, чтобы я не

обращал внимания на сигналы светофоров, ибо это подрыва-

ет авторитет тройки... Однако, когда мы миновали белые

тьмускорпионьские черемушки и выехали за город, когда

перед нами открылись зеленые луга, а вдали засинело озе-

ро, когда машина запрыгала по щебенке с гребенкой, в ма-

шине наступила умиротворенная тишина. Все подставились

свежему ветру, все щурились на солнце, всем было хорошо.

Лавр Федотович закурил первую сегодня "герцеговину

флор', Хлебовводов тихонько затянул какую-то ямщицкую

песню, комендант подремывал, прижимая к груди папку с

делами, и только Фарфуркис после короткой борьбы нашел в

себе силы справиться с изнеженностью. Развернув карту

тьмускорпиони с окрестностями, он деятельно наметил мар-

шрут, который, впрочем, оказался никуда не годным, пото-

му что Фарфуркис забыл, что у нас автомобиль, а не вер-

толет. Я предложил ему свой вариант: озеро - болото -

холм. На озере мы должны были рассмотреть дело плезио-

завра, на болоте рационализировать и утилизировать имею-

щееся там уханье, на холме нам предстояло обследовать

так называемое заколдованное место. Фарфуркис, к моему

удивлению не возражал. Выяснилось, что он полностью до-

веряет моей водительской интуиции, более того, он был

всегда высокого мнения о моих способностях, ему очень

приятно будет и работать со мной в клопиной подкомиссии,

он давно меня держит на примете, он вообще всегда держит

на примете нашу чудесную, талантливую молодежь. Он серд-

цем всегда с молодежью, но он не закрывает глаза на ее

существенные недостатки. Нынешняя молодежь мало борется,

мало уделяет внимания борьбе, нет у нее стремления бо-

роться дальше, больше, бороться за то, чтобы борьба

по-настоящему стала главной, первоочередной задачей всей

борьбы, а ведь если она, наша чудесная, талантливая мо-

лодежь, и дальше будет так мало бороться, то в этой

борьбе у нее останется мало шансов стать настоящей борю-

щейся молодежью, всегда занятой борьбой за то, чтобы

стать настоящим борцом, который борется за то, чтобы его

борьба...

Плезиозавра мы увидали еще издали - нечто похожее на

ручку от зонтика торчало из воды в двух километрах от

берега. Я подвел машину к пляжу и остановился. Фарфуркис

все еще боролся с грамматикой во имя борьбы за борющуюся

молодежь, Хлебовводов уже стремительно выбросился из ма-

шины и распахнул дверцу рядом с Лавром Федотовичем. Од-

нако Лавр Федотович выходить не пожелал, он благосклонно

посмотрел на Хлебовводова и сообщил, что в озере - вода,

что заседание выездной сессии тройки он об'являет откры-

тым, и что слово предоставляется товарищу зубо. Комиссия

расположилась на травке, рядом с автомобилем, настроение

у всех было какое-то нерабочее. Фарфуркис расстегнулся,

я вообще снял рубашку, чтобы не терять случая позаго-

рать. Комендант, поминутно нарушая инструкцию, принялся

отбарабанивать анкету плезиозавра по кличке лизавета,

никто его не слушал. Лавр Федотович задумчиво разгляды-

вал озеро перед собой, словно прикидывая, нужно ли оно

народу, а Хлебовводов, как он работал председателем кол-

хоза имени театра моссовета и получал по пятнадцать по-

росят от свиноматки. В двенадцати шагах от нас шелестели

осы, на дальних лугах бродили коровы, и уклон в сельско-

хозяйственную тематику представлялся весьма извинитель-

ным.

Когда комендант зачитал краткую сущность плезиозавра,

Хлебовводов сделал ценное замечание, что ящур - опасная

болезнь скота, и можно только удивляться, что здесь он

плавает на свободе. Некоторое время мы с Фарфуркисом ле-

ниво втолковывали ему, что ящур - это одно, а ящер это

совсем другое. Хлебовводов, однако, стоял на своем, ссы-

лаясь на журнал "огонек', где совершенно точно и неод-

нократно упоминался какой-то ископаемый ящер. "вы меня

не собьете, - говорил он. - я человек начитанный, хотя и

без высшего образования'. Фарфуркис, не чувствуя себя

достаточно компетентным, отступился, я же продолжал спо-

рить, пока Хлебовводов не предложил позвать сюда плезио-

завра и спросить его самого. "он говорить не умеет', -

сообщил комендант, присевший с нами на корточки. "ниче-

го, разберемся, - возразил Хлебовводов. - все равно же по-

лагается его вызвать, так хоть польза какая-то будет. "

- Грррм, - сказал Лавр Федотович. - вопросы к докладчи-

ку будут? Нет вопросов? Вызовите дело, товарищ зубо.

Комендант вскочил и заметался по берегу. Сначала он

сорванным голосом кричал: " лизка! Лизка! " но поскольку

плезиозавр, видимо ничего не слышал, комендант сорвал с

себя пиджак начал им размахивать, как потерпевший кораб-

лекрушение при виде паруса на горизонте. Лизка не пода-

вала никаких признаков жизни. "спит, с отчаянием сказал

комендант. - наглоталась окуней и спит... " он еще побегал

и помахал, а потом попросил меня погудеть. Я принялся

гудеть. Лавр Федотович, высунувшись через борт, глядел

на плезиозавра в бинокль. Я гудел минуты две, а потом

сказал, что хватит, что нечего аккумуляторы подсаживать

- дело казалось мне безнадеждным.

- Товарищ зубо, - не опуская бинокль, произнес Лавр

Федотович. - почему вызваный не реагирует?

Комендант побледнел и не нашелся, что сказать.

- Хромает у вас в хозяйстве дисциплина, - подал голос

Хлебовводов. - подраспустили подчиненных.

Комендант рванул на себе рубашку и разинул рот.

- Ситуация чревата подрывом авторитета, - сокрушенно

заявил Фарфуркис. - спать нужно ночью, а днем нужно рабо-

тать.

Комендант в отчаянии принялся раздеваться. Действи-

тельно, иного выхода у него не было. Я спросил комендан-

та, умеет ли он плавать. Выяснилось, что нет, не умеет,

но ему все равно. "ничего, - кровожадно сказал

Хлебовводов. - на дутом авторитете выплывет. " я осторожно

высказал сомнение в целесообразности предпринимаемых

действий. Комендант несомненно, утонет, и есть ли необ-

ходимость в том, чтобы тройка брала на себя несвойствен-

ные ей функции, подменяя собой станции спасения на во-

дах. Кроме того, напомнил я, в случае утонутия комендан-

та задача все равно останется невыполненной, и логика

событий подсказывает, что тогда плыть придется либо фар-

фуркису, либо Хлебовводову. Фарфуркис возразил, что вы-

зов дела является функцией и прерогативой представителя

местной администрации, а с отсутствием такового - функ-

цией научного консультанта, так что мои слова рассматри-

вают, как выпад, как попытку свалить с больной головы на

здоровую. Я заявил, что в данном случае, я являюсь не

столько научным консультантом, сколько водителем казен-

ного автомобиля, от которого не имею права удаляться да-

лее, чем на несколько шагов. Вам следовало бы знать при-

ложение к правилам движения по улицам и дорогам, - сказал

я укоризненно, ничем не рискуя. - параграф двадцать пер-

вый.

Наступило тягостное молчание, черная ручка от зонтика

попрежнему маячила на горизонте. Все с трепетом следили,

как медленно, словно трехствольная орудийная башня ли-

нейного корабля, поворачивается голова Лавра Федотовича.

все мы находились на одном плацу, и никому из нас не хо-

телось залпа.

- Господом нашим, - не выдержал комендант, стоя на ко-

ленях в одном белье. - спасите иисусом христом... Не бо-

юсь я плыть и тонуть не боюсь!... Но ей то что,

лизке-то... Глотка у ей, что твое метро? Она не меня,

она корову может сглотнуть, как семечку! Спросонья-то...

- В конце концов, - несколько нервничая, произнес фар-

фуркис. - зачем ее звать! В конце концов и отсюда видно,

что никакого интереса она не представляет. Я предлагаю

ее рационализировать и за ненадобностью списать...

- Списать ее, заразу! - радостно подхватил хлебовво-

дов. Корову она может сглотнуть, подумаешь! Тоже мне,

сенсация! Корову и я могу сглотнуть, а ты вот от этой

коровы добейся... Пятнадцать поросят, понимаешь, добей-

ся, вот это работа!

Лавр Федотович, наконец, развернул главный калибр.

однако, вместо орды враждующих индивидуумов, вместо

гнезда кипения противоречивых страстей, вместо недисцип-

линированных, подрывающих авторитет тройки, пауков в

банке, он обнаружил в поле зрения прицела сплоченный ра-

бочий коллектив, исполненный стремления: списать заразу

лизку и перейти к следующему вопросу. Залпа не последо-

вало. Орудийная башня развернулась в противоположном

направлении и чудовищные жерла отыскали на горизонте ни-

чего не подозревающую ручку от зонтика.

- Народ, - донеслось из боковой рубки. - народ смотрит

вдаль. Эти плезиозавры народу...

- Не нужны! - выпалил Хлебовводов из малого калибра и

промазал.

Выяснилось, что эти плезиозавры нужны народу позарез,

что отдельные члены тройки утратили чувство перспективы,

что отдельные коменданты, видимо, забыли, чей хлеб они

едят, что отдельные представители нашей славной интелли-

генции обнаруживают склонность смотреть на мир через

черное стекло и что, наконец, дело номер восемь впредь

до выяснения должно быть отложено и пересмотрено в один

из зимних месяцев, когда до него можно будет добраться

по льду. Других предложений не было, вопросов к доклад-

чику - тем более. На том и порешили.

- Перейдем к следующему вопросу, - об'явил Лавр федо-

тович, и действительные члены тройки, толкаясь, устреми-

лись к заднему сиденью. Комендант торопливо одевался,

бормоча: " я же тебе это припомню... Лучшие же куски да-

вал... Как дочь родную... Скотина водоплавающая... "

Затем мы двинулись дальше по проселочной дороге, бе-

гущей вдоль берега озера. Дорога была страшненькая, и я

возносил хвалу небесам, что лето стоит сухое, иначе бы

нам тут и конец. Однако хвалил я небеса преждевременно,

потому что по мере продвижения к болоту, дорога все чаще

обнаруживала тенденции к исчезновению и превращению в

две заросшие осокой рытвины. Я врубил демультипликатор и

прикидывал физические возможности своих спутников. Было

совершенно ясно, что от толстого дряблого Фарфуркиса

проку будет мало. Хлебовводов выглядел мужиком жилистым,

но мне неизвестно было, оправился ли он в достаточной

степени после желудочного удара. Лавр Федотович вряд ли

даже вылезет из машины. Так что действовать в случае че-

го мне придется с комендантом, потому что Эдик не станет

себя, наверное, обнаруживать, ради только того, чтобы

вытолкнуть из грязи девятисоткилограммовую машину.

Пессимистические размышления мои были прерваны появ-

лением впереди гигантской черной лужи. Это не было пат-

риархальной, буколистической лужей типа миргородской,

всеми из'езженной, и ко всему притерпевшейся. Это не бы-

ла, также мутная глинистая урбаническая лужа, лениво и

злорадно развалившаяся среди неубранных куч строительно-

го мусора. Это было спокойное и хладнокровное, зловещее

в своем спокойствии, мрачное образование, небрежно втис-

нувшееся между двумя рядами хилой осиновой поросли, за-

гадочное как взгляд сфинкса, коварное как царица тамара,

наводящее на кошмарную мысль о бездне, забитой затонув-

шими грузовиками. Я резко затормозил и сказал:

- Все, приехали.

- Грррм, - произнес Лавр Федотович. - товарищ зубо, до-

ложите дело.

В наступившей тишине было слышно, как колеблется ко-

мендант. До болота было еще довольно далеко, но комен-

дант тоже видел лужу и тоже не видел выхода, он покорно

вздохнул и зашелестел бумагами.

- Дело номер тридцать восемь, - прочитал он. - фамилия:

прочерк. Имя: прочерк. Отчество: прочерк. Название: ко-

ровье вязло.

- Минуточку! - прервал его Фарфуркис тревожно. - слу-

шайте! Он поднял палец и застыл.

Мы прислушались и услышали. Где-то далеко далеко по-

бедно запели серебрянные трубы. Множественный звук этот

пульсировал, нарастал и словно приближался. Кровь засты-

ла у нас в жилах. Это трубили комары, и притом не все, а

пока только командиры рот, или даже командиры батальонов

и выше. И таинственно внутренним взором, попавшего в ло-

вушку мы увидели вокруг себя гектары топкой грязи, по-

росшей редкой осокой, покрытой слежавшимися слоями пре-

лых листьев, с торчащими сучьями, и все это под сенью

болезненно тощих осин, и на всех этих гектарах, на каж-

дом квадратном сантиметре - ряды поджарых рыжеволосых

канибалов, лютых, изголодавшихся, самоотверженных.

- Лавр Федотович! - пролепетал Хлебовводов. - комары!

- Есть предложение! - нервно закричал Фарфуркис. - от-

ложить рассмотрение данного дела до октября... Нет, до

декабря месяца!

- Грррм, - произнес Лавр Федотович с удивлением. - об-

щественности не ясно...

Воздух вокруг нас вдруг наполнился движением. Хлебов-

водов взвизгнул и ударил себя по физиономии. Фарфуркис

ответил ему тем же.

Лавр Федотович начал медленно и с изумлением отвора-

чиваться. И тут совершилось невозможное: огромный рыжий

пират четко, как на смотру, пал Лавру Федотовичу на чело

и сходу, не примериваясь, вонзил в него шпагу по самые

глаза. Лавр Федотович отшатнулся. Он был потрясен, он не

понимал, он не верил. И началось. Мотая головой, как ло-

шадь, отмахиваясь локтями, я принялся разворачивать ав-

томобиль на узком пространстве между зарослями осинника.

справа от меня возмущенно рычал и ворочался Лавр Федото-

вич, а с заднего сиденья доносилась буря аплодисментов,

словно разгоряченная компания уланов или гусар предава-

лась взаимооскорблениям действием. К тому моменту, когда

я уже закончил разворот я уже распух. У меня было такое

ощущение, что уши мои превратились в горячие оладьи, ще-

ки в караваи, а на лбу взошли многочисленные рога.

- Вперед! - кричали на меня со всех сторон. - газу! Да

подтолкните же его! Я вас под суд отдам, товарищ прива-

лов!

Двигатель ревел, клочья грязи летели со всех сторон,

машина прыгала, как кенгуру, но скорость была мала, отв-

ратительно мала, а на встречу нам с бесчисленных аэрод-

ромов снимались все новые и новые эскадрильи, эскадры,

армады. Преимущество противника в воздухе было абсолют-

ным. Все, кроме меня, остервенело занимались самокрити-

кой, переходящей в самоистязание. Я же не мог оторвать

рук от баранки, и не мог даже отбиваться ногами, у меня

оставалась свободной только одна нога, и я ею бешенно

чесал все, до чего мог дотянуться. Потом, наконец, мы

вырвались из зарослей осинника обратно на берег озера.

дорога сделалась получше и шла в гору. В лицо мне ударил

тугой ветер. Я остановил машину. Я перевел дух и стал

чесаться. Я чесался с упоением, я никак не мог перес-

тать, а когда все-таки перестал, то обнаружил, что трой-

ка доедает коменданта. Комендант был обвинен в подготов-

ке и осуществлении террористического акта. Ему пред'яви-

ли счет за каждую выпитую из членов тройки каплю крови,

и он оплачивал этот счет сполна.

То, что осталось от коменданта к моменту, когда я

вновь обрел способность видеть, слышать и думать, не

могло уже, собственно называться комендантом, как тако-

вым: две-три обглоданных кости, опустошенный взгляд и

слабое бормотание... "господом богом, иисусом, спасителем

нашим... "

- Товарищ зубо, - произнес, наконец, Лавр Федотович. -

почему вы прекратили зачитывать дело? Продолжайте докла-

дывать.

Комендант принялся трясущимися руками собирать по ма-

шине разбросанные листки.

- Зачитайте непосредственно краткую сущность необ'яс-

ненности, приказал Лавр Федотович.

Комендант, всхлипнув в последний раз, прерывающимся

голосом прочел:

- Обширное болото, из которого время от времени доно-

сятся ухающие и ахающие звуки.

- Ну? - сказал Хлебовводов. - что дальше?

- Дальше ничего. Все.

- Как-так -все? - плачущим голосом взвыл Хлебовводов. -

убили меня! Зарезали! Ради чего? Звуки ахающие... Зачем

нас сюда привез, террорист? Ты это нас ухающие звуки

слушать привез? За что же мы кровь проливали? Ты посмот-

ри на меня, как я теперь в гостинице появлюсь? Ты же мой

авторитет на всю жизнь подорвал! Я же тебя сгною, сгною

так, что от тебя уханья не останется!

- Грррм, - сказал Лавр Федотович и Хлебовводов замол-

чал.

- Есть предложение, - продолжал Лавр Федотович. - ввиду

представления собой дело номер тридцать восемь под наз-

ванием "коровье вязло" исключительной опасности для на-

рода, подвергнуть данное дело высшей мере рационализа-

ции, а именно признать названное необ'ясненное явление

иррациональным, трансцендентным, а следовательно реально

не существующим, и как таковое исключить навсегда из па-

мяти народа, то есть из географических и топографических

карт.

Хлебовводов и Фарфуркис бешенно захлопали в ладоши.

Лавр Федотович извлек из-под сиденья свой гигантский

портфель, и положил его плашмя себе на колени.

- Акт! - возвал он. На портфель лег акт о высшей мере.

-подписи! - на акт пали подписи.

- Печать!!!

Лязгнула дверца сейфа, волной накатила канцелярская

затхлость, и перед Лавром Федотовичем возникла большая

круглая печать. Лавр Федотович взял ее обеими руками,

занес над актом и опустил. Мрачная тень прошла по небу,

автомобиль слегка просел на рессорах. Лавр Федотович уб-

рал портфель под сиденье и продолжал:

- Коменданту колонии товарищу зубо за безответствен-

ность содержания в колонии иррационального, трансценден-

тного, а следовательно реально не существующего болота

'коровье вязло', за необеспечение безопасности работы

тройки, а также за проявленный при этом героизм, об'я-

вить благодарность с занесением. Есть еще предложени-

я?... Следующий? Что у нас еще, товарищ зубо?

- Заколдованное место, -сказал воспрянувший комендант.

недалеко отсюда, километров пять.

- Комары? - осведомился Лавр Федотович.

- Христом-богом... - истово сказал комендант. - спаси-

телем нашим... Нету их там. Муравьи разве что...

- Хорошо, - констатировал Лавр Федотович, - осы, пчелы?

- продолжал он, обнаруживая высокую прозорливость и неу-

сыпную заботу о народе.

- Ни боже мой, - сказал комендант.

Лавр Федотович долго молчал.

- Бешенные быки? - спросил он наконец.

Комендант заверил его, что ни о каких быках в этих

окрестностях не может быть и речи.

- А волки? - спросил Хлебовводов подозрительно.

В окрестностях не было ни волков, ни медведей, о ко-

торых вовремя вспомнил Фарфуркис. Пока они упражнялись в

зоологии, я рассматривал карту, выискивая кратчайшую до-

рогу к заколдовонному месту. Высшая мера уже оказала

свое действие. На карте был тьмускорпионь, была река

скорпионка, было озеро зверинное, были какие-то лопухи,

болота же, "коровье вязло', которое распространилось

дальше между озером звериным и лопухами больше не было.

вместо него на карте имело место анонимное белое пятно,

какое можно видеть на старых картах на месте антарктики.

мне было дано указание продолжать движение и мы поехали.

Мы миновали овсы, пробрались сквозь стадо коров,

обогнули рощу круглую, форсировали ручей студенный, и

через полчаса оказались перед местом заколдованным. Это

был холм. С одной стороны он порос лесом. Вероятно,

здесь кругом стоял сплошной лес, тянувшийся до самого

китежграда. Но его свели, и осталось только то, что ос-

талось на холме. На самой вершине виднелась почерневшая

избушка, по склону перед нами бродили две коровы под ох-

раной большой понурой собаки. Возле крыльца копались в

земле куры, а на крыше стояла коза.

- Что же вы остановились? - спросил меня Фарфуркис. -

надо же под'ехать, не пешком же нам...

- И молоко у них, по всему видать, есть... - добавил

Хлебовводов. - я бы молочка сейчас выпил. Когда, понима-

ешь, грибами отравишься, очень полезно молока выпить.

ехай, ехай, чего стали!

Комендант попытался об'яснить им, что под'ехать к

холму ближе невозможно, но об'яснения его были встречены

таким ледяным изумлением Лавра Федотовича, разразившего-

ся мыслью о целебных свойствах парного молока, такими

стенаниями Фарфуркиса: "сметана с погреба! ", что он не

стал спорить. Честно говоря, я его тоже не понял, но мне

стало любопытно.

Я включил двигатель, и машина весело покатилась к

холму. Спидометр принялся отсчитывать километры, шины

шуршали по колючей траве, Лавр Федотович неукоснительно

смотрел вперед, а заднее сидение в предвкушении молока и

сметаны затеяло спор - чем на болотах питаются комары.

Хлебовводов вынес из личного опыта суждение, что комары

питаются, исключительно ответственными работниками, со-

вершающими инспекционные поездки. Фарфуркис, выдавая же-

лаемое за действительное, уверял, что комары живут само-

едством. Комендант же кротко, но настойчиво, лепетал о

божественном, о какой-то божьей росе и о жареных акри-

нах. Так мы ехали минут двадцать. Когда спидометр пока-

зал, что пройдено пятнадцать километров, Хлебовводов

спохватился:

- Что же это получается? - сказал он. - едем, едем, а

холм где стоял, там и стоит. Поднажмите, товарищ води-

тель, что же это вы, браток?

- Не доехать нам до холма, - кротко сказал комендант. -

он же заколдованный, до него и не дойти... Только бензин

даром сожжем.

После этого все замолчали, и на спидометр намоталось

еще семь километров. Холм по-прежнему не приближался ни

на метр. Коровы, привлеченные шумом мотора, сначала не-

которое время глядели в нашу сторону, затем потеряли к

нам интерес и снова уткнулись в траву. На заднем сиденье

нарастало возмущение. Хлебовводов и Фарфуркис обменива-

лись негромкими замечаниями, деловитыми и зловещими.

'вредительство', - говорил Хлебовводов. "саботаж', - воз-

ражал Фарфуркис. - "но злостный'. Потом они перешли на

шепот, и до меня донеслось только: "на колодках... Ну да,

колеса крутятся, а машина стоит. Комендант?... Может

быть и врио консультант... Бензин... Подрыв экономики...

потом машину спишут с большим пробегом, а она как но-

венькая... " я не обращал внимания на этих зловещих попу-

гаев, но потом вдруг хлопнула дверца, и ужасным, стреми-

тельно удаляющимся голосом заорал Хлебовводов. Я изо

всех сил нажал на тормоз. Лавр Федотович, продолжая дви-

жение, с деревяным стуком, не меняя осанки, влип в вет-

ровое стекло. У меня в глазах потемнело от удара, и ме-

таличиские зубы Фарфуркиса лязгнули над моим ухом. Маши-

ну занесло. Когда пыль рассеялась, я увидел далеко поза-

ди товарища Хлебовводова, который все еще катился вслед

за нами, размахивая конечностями.

- Затруднения? - осведомился Лавр Федотович обыкновен-

ным голосом. Кажется он даже не заметил удара. - товарищ

Хлебовводов, устраните.

Мы устраняли затруднение довольно долго. Пришлось

сходить за Хлебовводовым, который лежал в метрах тридца-

ти позади, ободранный, с лопнувшими брюками и очень

удивленный. Выяснилось, что он заподозрил нас с комен-

дантом в заговоре, будто мы незаметно поставили машину

на колодки и гоним с корыстными целями километраж. Дви-

жимый чувством долга он решил сойти на дорогу и вывести

нас на чистую воду, заглянув под машину. Теперь он был

буквально поражен тем, что это ему не удалось. Мы с ко-

мендантом приволокли его к машине, положили его так,

чтобы он самолично убедился в своем заблуждении, а сами

отправились на помощь Фарфуркису, который искал и никак

не мог найти очки и верхнюю челюсть. Фарфуркис искал их

в машине, но комендант нашел их далеко впереди. Недора-

зумение было полностью устранено, возражения хлебовводо-

ва оказались довольно поверхностными, и Лавр Федотович,

только теперь осознав, что парного молока нет, не будет,

и быть не может, внес предложение не тратить бензин,

принадлежащий народу, а приступить к своим прямым обя-

занностям.

- Товарищ зубо, - произнес он. - доложите дело.

У дела номер двадцать девять фамилии, имени и отчест-

ва, как и следовало ожидать, не оказалось. Оказалось

только условное наименование -'заколдун'. Год рождения

его терялся в глубине веков, место рождения определялось

с точностью до минуты дуги. По национальности заколдун

был русский, образования не имел, иностранных языков не

ведал, профессия у него была холм. Место работы в данное

время опять же определялося упомянутыми выше координата-

ми. За границей заколдун сроду не был, ближайшим родст-

венником его была мать-сыра земля, адрес же постоянного

места жительства определялся все теми же координатами и

с той же точностью, что же касается краткой сущности не-

об'ясненности, то Выбегалло, не мудрствуя лукаво выразил

ее предельно кратко: " во-первых, не проехать, во-вторых,

не пройти'. Комендант сиял. Дело уверенно шло на рацио-

нализацию. Хлебовводов был доволен анкетой. Фарфуркис

восхищался необ'ясненностью, ничем не угрожающей народу,

и Лавр Федотович, по-видимому, тоже не возражал. Во вся-

ком случае он доверительно сообщил нам, что народу нужен

холм, а так же равнины, овраги, буераки, эльбрусы и каз-

беки. Но тут дверь избушки растворилась, и на крыльцо

выбрался, опираясь на палочку, старичок в длинной подпо-

ясанной рубахе до колен. Он потоптался на пороге, пос-

мотрел из-под руки на солнце, махнул рукой на козу, что-

бы слезла с крыши и уселся на ступеньку.

- Свидетель! - сказал Фарфуркис. - а не вызвать ли нам

свидетеля?

- Так что же, свидетель... - упавшим голосом сказал

комендант. - разве чего не ясно? Ежели вопросы есть, то

я могу...

- Нет, - сказал Фарфуркис, с подозрением глядя на не-

го. Нет, зачем же вы, вы вот где живете, а он здешний.

- Вызвать, вызвать! - сказал Хлебовводов. - пусть моло-

ка принесет.

- Грррм, - сказал Лавр Федотович. - товарищ зубо, вы-

зовите свидетеля по делу номер двадцать девять.

- Эх! - воскликнул комендант, ударивши соломенной шля-

пой в землю. Дело рушилось на глазах. - да если бы он мог

сюда прийти, он бы разве там сидел? Он там, можно ска-

зать, в заключении! Не выйти ему отсюда! Как он там зас-

трял, так он там и останется...

В полном отчаянии, под пристальными подозрительными

взглядами тройки, предчувствуя новые неприятности и

ставший от этого необычно словоохотливым, комендант по-

ведал нам сказание о заколдунском леснике феофиле. Как

он жил себе не тужил в своей сторожке, с женой, молодой

тогда еще совсем был, здоровенный. Как ударила однажды в

холм зеленая молния, и начались страшные происшествия.

жена феофила как раз в город уходила, вернулась - не мо-

жет взойти на холм, до дома добраться. И феофил к ней

рвался. Двое суток к ней без передышки с холма бежал -

нет не добежать. Так он там и остался. Он там, жена

здесь... Потом, конечно, успокоился, жить-то надо. Так

до сих пор и живет, ничего, привык...

Выслушав эту страшную историю и задав несколько ка-

верзных вопросов, Хлебовводов вдруг сделал открытие: пе-

реписи феофил избежал, воспитательной работе не подвер-

гался и вполне возможно, что остался кулаком мироедом.

- Две коровы у него, - говорил Хлебовводов. - и теленок

вот, коза. А налогов не платит... - глаза его

расширились. - раз теленок есть, значит и бык у него

где-то спрятан!

- Есть бык, это точно, - уныло признался комендант. -

он у него верно на той стороне пасется...

- Ну, браток, и порядочки у тебя, - зловеще сказал

Хлебовводов. - знал я, чувствовал я, что ты хапуга ты и

очковтиратель, но такого даже от тебя не ожидал. Чтобы

ты - подкулачник, чтобы ты покрывал мироеда...

Комендант набрал в грудь побольше воздуха и заныл:

- Святой девой марией, двенадцатью первоапостолами...

- Внимание! - прошептал невидимый Эдик. Лесник феофил

вдруг поднял голову и, прикрываясь от солнца ладонью,

посмотрел в нашу сторону. Затем он встал, отбросил клю-

ку, начал неторопливо спускаться с холма, оскальзываясь

в высокой траве. Белая, грязная коза следовала за ним,

как собачка. Феофил подошел к нам, сел, подпер костлявой

коричневой рукой подбородок, коза села рядом, уставилась

на нас желтыми бессовестными глазами.

- Люди, как люди, - сказал феофил. - удивительно...

Коза обвела нас взглядом и выбрала Хлебовводова.

- Это вот Хлебовводов, - сказала она. - рудольф архипо-

вич. Родился в девятьсот десятом, в хохломе, имя родите-

ли почерпнули из великосветского романа, по образованию

- школьник седьмого класса, происхождения родителей сты-

дится, иностранных языков изучал много, но не знает ни

одного...

- Йес, - подтвердил Хлебовводов, стыдливо хихикая. На-

тюрдих, яволь!

-... Профессии, как таковой не имеет. В настоящее

время - руководитель-общественник. За границей был: в

италии, во франции, в обоих германиях, в венгрии, в анг-

лии... И так далее... Всего в сорока двух странах. Везде

хвастался и хапал. Отличительная черта характера - высо-

кая социальная живучесть и приспосабливаемость, основан-

ная на принципиальной глупости и на стремлении быть ор-

тодоксальнее ортодоксов.

- Так, - сказал феофил. - можете что-нибудь к этому

прибавить, рудольф архипович?

- Никак нет! - весело сказал Хлебовводов. - разве что

вот... Орто... Доро... Ортоксальный... Не совсем ясно!

- Быть ортодоксальнее ортодоксов означает примерно

следующее, - сказала коза. - если начальство не довольно

каким-нибудь ученым, вы об'являете себя врагом науки во-

обще, если начальство недовольно каким-нибудь иностран-

цем, вы готовы об'явить войну всему, что за кордоном.

- Так точно, - сказал Хлебовводов. - иначе невозможно,

образование у нас больно маленькое, иначе того и гляди

промахнешься.

- Крал? - небрежно спросил феофил.

- Нет, - сказала коза. - подбирал, что с возу упало.

- Убивал?

- Ну что вы! - засмеялась коза. - лично - никогда.

- Расскажите что-нибудь, - попросил Хлебовводова фео-

фил.

- Ошибки были, - быстро сказал Хлебовводов. - люди не

ангелы. И на старуху бывает проруха. Конь на четырех но-

гах, и то спотыкается. Кто не ошибается, тот не ест, то

есть не работает...

- Понял, понял, - сказал феофил. - будете еще ошибать-

ся?

- Ни-ког-да! - свято сказал Хлебовводов.

- Благодарю вас, - сказал феофил. Он посмотрел на фар-

фуркиса.

- А этот приятный мужчина?

- Это Фарфуркис, - сказала коза. - по имени и отчеству

никогда и никем называем не был. Родился в девятьсот

шестнадцатом, в таганроге, образование высшее, юридичес-

кое, читает по-английски со словарем. По профессии -

лектор, имеет степень кандидата исторических наук. За

границей не был и не рвется. Отличительная черта харак-

тера - осторожность и предупредительность. Иногда сопря-

женная с риском навлечь на себя недовольство начальства,

но всегда рассчитанная на благодарность от начальства

впоследствии...

- Это не совсем так, - мягко возразил Фарфуркис. - вы

несколько подменяете термины. Осторожность и предупреди-

тельность являются чертой моего характера безотноситель-

но к начальству, я таков от природы, это у меня в хромо-

сомах. Что же касается начальства, то такова уж моя обя-

занность - указывать вышестоящим товарищам юридические

рамки их компетенции.

- А если он выходит за эти рамки? - спросил феофил.

- Видите ли, - сказал Фарфуркис. - чувствуется, что вы

не юрист. Нет ничего более гибкого и уступчивого, нежели

юридические рамки. Их можно указать, но их нельзя перей-

ти.

- Как вы насчет лжесвидетельствования? - спросил фео-

фил.

- Боюсь, что этот термин несколько устарел, - сказал

Фарфуркис. -мы им не пользуемся.

- Как у него насчет лжесвидетельствования? - спросил

феофил козу.

- Никогда, - сказала коза. - он всегда свято верит в

то, о чем свидетельствует.

- Действительно, что такое ложь, - сказал Фарфуркис. -

ложь - это отрицание или искажение факта. Но что есть

факт? Можно ли вообще в условиях нашей, невероятно ус-

ложнившейся действительности говорить о факте? Факт есть

явление или деяние засвидетельствованное очевидцами, од-

нако очевидцы могут быть пристрастными, корыстными или

просто невежественными. Факт есть деяние или явление,

засвидетельствованное в документах. Документы могут быть

подделаны или сфабрикованы. Наконец, факт есть деяние

или явление, фиксированное лично мной. Однако мои чувст-

ва могут быть притуплены или просто обмануты преходящими

обстоятельствами, таким образом оказывается, что факт,

как таковой, есть нечто весьма эфемерное, расплывчатое,

недостоверное, и возникает естественная потребность во-

обще отказаться от такого понятия. Но в этом случае ложь

и правда становятся первопонятиями, неопределенные через

какие бы то ни было более общие категории... Существует

большая правда и антипод ее, большая ложь. Большая прав-

да так велика и истинность ее так очевидна всякому нор-

мальному человеку, каким являюсь я, что опровергать или

искажать ее, то есть лгать, становится очевидно бессмыс-

ленным. Вот почему я никогда не лгу и, естественно, ни-

когда не лжесвидетельствую.

- Тонко, - сказал феофил. - очень тонко. Конечно, после

Фарфуркиса останется эта его философия факта?

- Нет, - сказала коза, усмехаясь. - то есть философия

останется, но Фарфуркис тут ни причем. Это не он ее при-

думал. Он вообще ничего не придумал, кроме своей диссер-

тации, так что останется от него только эта диссертация,

как образец работ такого рода.

Феофил задумался.

- Правильно ли я понял? - сказал Фарфуркис, обращаясь

к феофилу. - что все кончено и мы можем продолжить свои

занятия?

- Нет еще, - ответил феофил, очнувшись от задумчивос-

ти. - я хотел бы задать несколько вопросов вот этому

гражданину...

- Как?! - вскричал пораженный Фарфуркис. - Лавру федо-

товичу?!

- Общественность, - проговорил Лавр Федотович, глядя

куда-то в бинокль.

- Вопросы к Лавру Федотовичу, - бормотал потрясенный

Фарфуркис.

- Да, - подтвердила коза. - Вунюкову Лавру Федотовичу,

год рождения...

- Все, - прошептал невидимый Эдик. - энергии не хвата-

ет, этот Лавр - бездонная бочка...

- Да что же это такое!! - завопил в отчаянии фарфур-

кис. - товарищи! Да куда же мы опять заехали, что это

такое, неприлично же...

- Правильно, - сказал Хлебовводов. - не наше это дело.

пускай милиция разбирается.

- Грррм, - произнес Лавр Федотович. - другие предложе-

ния есть? Вопросы к докладчику есть? Выражая общее мне-

ние я предлагаю дело номер двадцать девять рацонализиро-

вать в качестве необ'яснного явления, представляющего

интерес для министерства пищевой промышленности и минис-

терства финансов. В целях первичной утилизации предлагаю

дело номер двадцать девять под наименованием "заколдун'

передать в прокуратуру тьмускорпионского района.

Я посмотрел на вершину холма. Лесник феофил, тяжело

опираясь на клюку, стоял на своем крылечке и из-под ла-

дони озирал окрестности. Коза бродила по огороду, я,

прощаясь помахал им беретом. Горестный вздох невидимого

Эдика прозвучал над моим ухом одновременно с тяжелым

стуком большой круглой печати.

4. Э п и л о г

На другое утро, едва проснувшись, я почувствовал, как

все горько и безнадежно. Эдик в одних трусах сидел за

столом, подперев взлохмаченную голову, перед ним, на

листке газеты, блестели детали разобранного до винтика

реморализатора. Сразу было видно, что Эдику тоже горько

и безнадежно.

Отшвырнув одеяло я вынул из кармана куртки сигарету и

закурил. При других обстоятельствах этот нездоровый пос-

тупок вызвал бы немедленную и неоднозначную реакцию эди-

ка, не терпевшего расхлябаности и загрязнености воздуха,

при других обстоятельствах я сам бы не решился курить

натощак при Эдике, но сегодня нам было все равно. Мы бы-

ли разгромлены, мы висели над пропастью.

Во-первых, мы не выспались. Это первое, как выразился

бы Модест Матвеевич. До трех часов ночи мы угрюмо воро-

чались в постелях, подводя горькие итоги, мы открывали

окна, пили воду, а я даже кусал подушку.

Мало того, что мы оказались бессильными перед этими

канализаторами это было бы еще ничего. В конце концов

нас никто никогда не учил как с ними обращаться. Были мы

еще жидковаты и зеленоваты, пожалуй.

Мало того, что все надежды получить хотя бы наш чер-

ный ящик и нашего Говоруна развеялись в дым после вче-

рашней исторической беседы у подьезда гостиницы. В конце

концов противник обладал таким мощным оружием, как боль-

шая круглая печать, и нам нечего было ей противопоста-

вить. Но речь теперь шла о всей нашей дальнейшей судьбе.

Исторический разговор у под'езда происходил примерно

так. Едва я подогнал запыленную машину к гостинице, как

на крыльце возник из ничего непривычно суровый Эдик:

Эдик: простите, Лавр Федотович, не могли бы вы уде-

лить мне несколько минут?

Лавр Федотович: /сопит, облизывает комариные волдыри

на руке, ждет, пока ему откроют дверцу машины/.

Хлебовводов: /сварливо/ прием окончен.

Эдик: /сдвигая брови/ я хотел выяснить, когда будут

исполнены наши заявки.

Лавр Федотович: /Фарфуркису/ пиво - это от слова

'пить'.

Хлебовводов: /ревниво/ точно так! Общественность любит

пиво.

Все: /лезут из машины/.

Комендант: /Эдику/ да вы не волнуйтесь, в следующем же

году рассмотрим.

Эдик: /внезапно осатанев/ я требую прекратить волоки-

ту! /встает в дверях, мешая пройти/.

Лавр Федотович: грррм... Затруднение? Товарищ хлебов-

водов, устраните.

Эдик: /зарываясь/ я требую немедленного удовлетворения

наших заявок!

Я: /уныло/ да брось ты, безнадега ведь...

Комендант: /испуганно/ христом-богом... Пресвятой бо-

городицей тьмускорпионьской.

Безобразная сцена. Хлебовводов, вставший перед эди-

ком, измеряет его взглядом с головы до ног. Эдик сбрасы-

вает излишки ярости в виде маленьких шаровых молний,

вокруг собираются любознательные. Возглас из открытого

окна: "дай им! Чего смотришь! По луковке! " Фарфуркис

что-то торопливо шепчет Лавру Федотовичу. Лавр Федото-

вич: грррм... Есть мнение, что нам надлежит продвигать

нашу талантливую молодежь. Предлагается товарища прива-

лова утвердить в качестве шофера при тройке. Товарища

Амперяна назначить врио товарища заболевшего Выбегалло.

с выплатой разницы в окладе. Товарищ Фарфуркис, приго-

товьте проект приказа. Копию - вниз. /идет на Эдика/.

Врожденая вежливость Эдика берет верх над всем про-

чим. Он уступает дорогу и даже открывает дверь перед по-

жилым человеком. Я ошеломлен. Плохо вижу и слышу.

Комендант: /радостно пожимая мне руку/... С повышением

вас, товарищ привалов! Вот все и уладилось...

Лавр Федотович: /задерживаясь в дверях/ товарищ зубо.

Комендант: слушаю!

Лавр Федотович: /шутит/ была вам, товарищ зубо, сегод-

ня баня, так сходите сегодня в баню!

Жуткий хохот удаляющейся тройки. Занавес.

Вспомнив эту сцену, вспомнив, что отныне и надолго

мне суждено быть шофером при тройке, я раздавил окурок и

прохрипел: "надо удирать'.

- Нельзя, - сказал Эдик. - позор.

- А оставаться не позор?

- Позор, - согласился Эдик. - но мы разведчики, нас

никто пока не освобождал от наших обязаностей. Надо

стерпеть нестерпимое. Надо, саша! Надо, умница, одеться

и идти на заседание.

Я застонал, но не нашел, что возразить.

Мы умылись, оделись и даже позавтракали. Мы вышли в

город, где все были заняты полезным, нужным делом. Мы

угрюмо молчали, мы были жалки.

У входа в колонию на меня вдруг напал старикашка

Эдельвейс. Эдик выхватил рубль, но это не произвело

обычного действия. Материальные блага больше старикашку

не интересовали, он жаждал благ духовных. Он требовал,

чтобы я включился в качестве руководителя в работу по

усовершенствованию его эвристического агрегата и для на-

чала составил бы развернутый план такой работы, рассчи-

танной на время его, старикашки, учебы в аспирантуре.

Через пять минут беседы свет окончательно стал мраком

перед моими глазами, и горькие слова готовы были выр-

ваться, страшные намерения близились с осуществлению. В

отчаянии я понес какуюто околесицу насчет самообучающих-

ся машин. Старик слушал меня, раскрыв рот, и впитывал

каждый звук, по-моему он запомнил эту околесицу дослов-

но. Затем меня осенило. Как опытный провокатор я спро-

сил, достаточно ли сложной машиной является агрегат маш-

кина. Он немедленно и страстно заверил меня, что агрегат

невообразимо сложный, что иногда он, Эдельвейс, сам не

понимает, что там к чему.

- Прекрасно, - сказал я. - известно, что всякая доста-

точно сложная электронная машина обладает способностью к

самообучению и самовоспроизводству. Самовоспроизводство

нам пока не нужно, а вот обучить агрегат машкина печа-

тать тексты самостоятельно, без человека - посредника,

мы обязаны в самые короткие сроки. Как это сделать? Мы

применим хорошо известный и многократно испытанный метод

длительной тренировки, /метод "монте-карло" - вставил

слегка оживясь Эдик/. Да, монте-карло. Преимущество это-

го метода в простоте. Берется достаточно обширный текст,

скажем, "жизнь животных" брема. Машкин садится за свой

агрегат и начинает печатать слово за словом, строчку за

строчкой, страницу за страницей. При этом анализатор аг-

регата будет анализировать... /'думатель будет думать'-

вставил Эдик/. Да, именно думать... И таким образом аг-

регат станет у нас обучаться. Вы и ахнуть не успеете,

как он начнет у вас сам печатать. Вот вам рубль под'ем-

ных, ступайте в библиотеку, за бремом.

Эдельвейс поскакал в библиотеку, а мы, ободренные

этой маленькой победой над местными стихиями, первой на-

шей победой на семьдесят шестом этаже, пошли своей доро-

гой, радуясь, что с Эдельвейсом теперь покончено на

всегда, что настырный старик не будет путаться под нога-

ми и мучать нас своей глупостью, а будет мирно сидеть

себе за "ремингтоном', молотить по клавишам и, высунув

язык срисовывать латинские буквы. Он будет долго коло-

тить и срисовывать, а когда мы покончим с бремом, мы

возьмем для разгону тридцать томов чарльза диккенса, а

там, даст бог, возьмемся за девяностотомное собрание со-

чинений льва николаевича со всеми письмами, статьями,

заметками и комментариями.

Когда мы зашли в комнату для заседаний, комендант

что-то читал вслух, а канализаторы, вкупе с Выбегаллой

слушали и кивали. Мы тихонько сели на свои места, взяли

себя в руки и тоже стали слушать. Некоторое время мы ни-

чего не понимали, да и не старались понять, но довольно

скоро выяснилось, что тройка занята сегодня разбором жа-

лоб, заявлений и информационных сообщений от населения.

Федя рассказывал нам, что такое мероприятие проводится

еженедельно.

На нашу долю выпало заслушать несколько писем. Школь-

ники села вунюшино сообщали про местную бабку зою. Все

говорят, что она ведьма, что из-за нее урожаи плохие, и

внука своего, бывшего отличника василия кормилицына, она

превратила в хулигана и двоечника за то, что он снес в

утиль ее ногу. Школьники просили разобраться в этой

ведьме, в которую они, как пионеры, не верят, и чтобы

ученые об'яснили научно, как это они портят урожаи и как

это они превращают отличников в двоечников, нельзя ли ей

переменить плюсы на минусы, чтобы она двоечников превра-

щала в отличников.

Группа туристов наблюдала за лопухами зеленого скор-

пиона, ростом с корову. Скорпион таинственным излучением

усыпил дежурных и скрылся в лесах, похитив месячный за-

пас продовольствия. Туристы предлагали свои услуги для

поимки чудовища при условии, что им будут оплачены до-

рожные расходы.

Житель города тьмускорпиони заядлый п. П. Жаловался на

соседа, второй год снимавшего у него молоко при помощи

специальной аппаратуры. Требовалось найти управу.

Другой житель тьмускорпиони, гр. Краснодевко с. Т. Вы-

ражая негодование по поводу того, что городской парк за-

гажен разными чудовищами и погулять стало негде. Во всем

обвинялся комендант зубо, использующий отходы колонистс-

кой кухни для откармлИвания трех личных свиней и безра-

ботного тунеядца зятя.

Сельский врач из села бубнова сообщал, что при опера-

ции на брюшную полость гражданина померанцева ста пят-

надцати лет, обнаружил у него в отростке слепой кишки

древнюю согдийскую монету. Врач обращал внимание общест-

венности на тот факт, что покойный померанцев в средней

азии никогда не был и обнаруженной монеты никогда прежде

не видел. На остальных сорока двух страницах письма вы-

сокоэрудированный эскулап излагал свои соображения отно-

сительно телепатии, телекинеза и четвертого измерения.

прилагались графики, таблицы и фотографии, аверсы и ре-

версы таинственной монеты в натуральную величину.

Мероприятие осуществлялось вдумчиво и без поспешнос-

ти. По прочтению каждого письма наступала длинная пауза,

заполненная глубокомысленными междометиями. Потом Лавр

Федотович продувал "герцеговину флор', обращал свой взор

к выбегалле и осведомлялся, какой проект ответа может

предложить тройке товарищ научный консультант. Выбегалло

широко улыбался красными губами, обоими руками оглаживал

бороду, и просив разрешения не вставать, оглашал требуе-

мый проект. Он не баловал корреспондентов тройки разно-

образием. Форма ответа применялась стандартная: "уважае-

мый /-ая/, /-ые/ гр...! Мы получили и прочли ваше инте-

ресное письмо. Сообщаемые вами факты хорошо известны на-

уке и интереса для нее не представляют. Тем не менее мы

горячо благодарим вас за ваше наблюдение и желаем вам

успехов в работе и в личной жизни'. Подпись. Все.

по-моему, это было лучшее изобретение выбегаллы. Нельзя

было не испытывать огромного удовольствия, посылая такой

ответ на сообщение о том, что "гр. Щин просверлил в моей

стене отверстие и пускает скрозь него отравляющих га-

зов'. Но машина продолжала работать с удручающей моно-

тонностью. Однообразно и гнусаво зудел комендант, сыто

порыкивал Лавр Федотович, шлепал губами Выбегалло. Смер-

тельная апатия овладела мною. Я сознавал, что это - раз-

ложение, что я погружаюсь в зыбучую трясину духовной эн-

тропии, но не хотелось больше бороться. "ну ладно, - вяло

думалось мне. - и пусть. И так люди живут. Все разумное -

действительно, все действительное - разумно. А поскольку

разумно, постольку и добро, а раз уж добро, то почти на-

верняка и вечно... И какая, в сущности разница между

Лавром Федотовичем и Федором Симеоновичем? Оба они бесс-

мертны, оба они всемогущи. И чего сориться? Непонятно...

что, собственно, человеку нужно? Тайны какие-нибудь за-

гадочные? Не нужны они мне. Знания? Зачем знания при та-

ком окладе денежного содержания? У Лавра Федотовича даже

преимущество есть. Он сам не думает, и другим не велит.

не допускает он переутомления своих сотрудников - добрый

человек, внимательный. И карьеру под ним хорошо сделать,

Фарфуркиса оттеснить, Хлебовводова - что они в самом де-

ле... Дураки ведь, только авторитет начальства подрыва-

ют. Авторитет надо поднимать. Раз господь начальству ума

не дал, то надо ему хотя бы авторитет обеспечить. Ты ему

авторитет, а он тебе все остальное. Полезным, главное,

стать, нужным... Правой рукой, или, в крайнем случае,

левой...

И я бы погиб, отравленный жуткими эманациями большой

круглой печати и банды канализаторов, и кончил бы жизнь

свою в лучшем случае экспонатом нашего институтского ви-

вария. И Эдик бы погиб. Он еще рыпался, он еще принимал

позы, но все это была одна видимость, на самом же деле,

как он мне позже признался, он в это время мечтал вытес-

нить выбегаллу и получить для застройки участок в приго-

роде. Да, погибли бы мы, стоптали бы нас, воспользовав-

шись нашим отчаянием и упадком духа. Но в какой-то из

этих страшных моментов немой гром потряс вокруг нас все-

ленную. Мы очнулись. На пороге стояли Федор Симеонович и

Кристобаль Хозевич. Они были в неописуемом гневе. Они

были ужасны. Там куда падал их взор, дымились стены и

плавились стекла. Вспыхнул и обвалился плакат про народ

и сенсации. Дом дрожал и вибрировал, дыбом поднялся пар-

кет, стулья присели на ослабевших ножках. Этого невоз-

можно было вынести, и тройка этого не вынесла. Хлебовво-

дов и Фарфуркис, тыча друг в друга трепещущими дланями

хором возвопили: " это не я! Это все он! " обратились в

желтый пар и рассеялись без следа. Профессор Выбегалло

пролепетал: " мон дье', нырнул под свой столик и, извлек-

ши оттуда обширный портфель, протянул его громовержцам

со словами: " эта... Все материалы, значит, об этих прох-

востах у меня здесь собраны, вот они материалы-та'. Ко-

мендант истово рванул на себе ворот и пал на колени.

Лавр Федотович, ощутив вокруг себя некоторое неудобство,

беспокойно заворочал шеей и поднялся, упираясь руками в

зеленое сукно.

Федор Симеонович подошел к нам, обнял нас за плечи и

прижал к своему обширному чреву. "ну-ну, - прогудел он,

когда мы, стукнувшись головами припали к нему. -

н-ничего, м-молодцы... Т-три дня все-таки продержа-

лись... З-здорово... " сквозь слезы, застилавшие глаза, я

увидел, как Кристобаль Хозевич, зловеще играя тростью,

приблизился к Лавру Федотовичу и приказал ему сквозь зу-

бы:

- Пшел вон.

Лавр Федотович медленно удивился.

- Общественность... - произнес он.

- Вон!!! - взревел Хунта.

Секунду они смотрели друг другу в глаза. Затем в лице

Лавра Федотовича зашевелилось что-то человеческое - не

то стыд, не то страх, не то злоба. Он неторопливо сложил

в портфель свое председательское оборудование и прогово-

рил: " есть предложение, ввиду особых обстоятельств,

прервать заседание тройки на неопределенный срок'.

- Навсегда, - сказал Кристобаль Хозевич, кладя трость

поперек стола.

- Грррм... - проговорил Лавр Федотович с сомнением. Он

величественно обогнул стол, ни на кого не глядя, сооб-

щил:

- Есть мнение, что мы еще встретимся в другое время и

в другом месте.

- Вряд ли, - презрительно сказал Хунта, скусывая кон-

чик сигары.

И мы действительно встретились с Лавром Федотовичем

совсем в другое время и совсем в другом месте.

Это, впрочем, совсем другая история.

 
 
 
 
 
 
 
 
 

Наделяев Анатолий Христос Кришна Будда из города Благовещенск на Амуре - деревни Кукуевка